с подчинёнными.
Но охранник затормозил её, усмехнувшись:
– Не суетись под клиентом, Игоревна ему другую массажистку вызывает.
Валя понимала, что это проделки Игоревны, а структура министерства не оставляет ни щёлочки для общения рядового сотрудника с министром. Да и кто, собственно, она, чтобы претендовать на внимание Виктора Мироныча? Небось каждой молодухе дарит по кукле.
Зарплата и премия были в министерстве больше, чем в поликлинике, сотрудники давали чаевые, платили за массаж после окончания рабочего дня, и коробка с деньгами набухала так, что Валя с Юлией Измайловной, на случай ограбления квартиры, закопали её на антресоли в стопку «Нового мира».
Перед сном Валя фантазировала на тему вожделенной однокомнатной квартиры, вешала в ней занавесочки и расставляла мебель, а по утрам кивала кукле в русском народном костюме:
– Ну что, шпионка? Забыл нас министр?
Как-то зимой, закончив работу, Валя шла в темноте по бульвару и заметила у газетного стенда дрожащего легко одетого юношу, читающего при свете фонаря статью с крупным заголовком «Создай в себе красоту!». Она остановилась и заплакала, потому что отчётливо увидела, что её жизнь – беспросветный серый тоннель.
Весной зашедшая на массаж Лютина объявила в дверях:
– Вы будете смеяться, но Генеральный секретарь ЦК КПСС Черненко тоже умер… В народе это назвали гонками на катафалках!
И Валя удивилась, что Лютина шутит, как Соня и Юлия Измайловна. Понятно, когда миллионы таких, как Соня и Юлия Измайловна, ненавидят советскую власть, но чтоб начальница Первого отдела потешалась над смертью генсека? У Вали, можно сказать, был культурный шок.
– Почему в отпуск не ходишь? – как-то спросила Лютина во время массажа.
– Деньги коплю на квартиру! В отпуск куда? Бабушка умерла, дом в деревне заколоченный.
– Сироту из себя не строй, муж твой известный артист. – Валя скрывала это и испугалась, как с гэбистом Николаем.
– Ушла от него давно. Поди, уже спился.
– Красив как бог! – заметила начальница. – Такими не бросаются.
– Мне такие красивые больше не нравятся, – попыталась Валя зацепить её темой. – Мне нравятся такие, как Виктор Миронович.
– Да он 1936 года – в отцы тебе годится. А тебе, Лебедева, рожать давно пора.
– Вот и хорошо иметь такого отца, а с молодыми я уже в любовь наигралась, – Валя сделала вид, что пропустила про «рожать» мимо ушей.
– Наш министр крепкий орешек. Далеко пойдёт, если милиция не остановит. Особенно при Горбачёве!
Больше Валя ничего о нём не узнала, а Горбачёв был ей по душе после старых сухих Андропова и Черненко. Он был свой деревенский, знакомо говорящий слова. И жена его, как ни наряжалась, тоже говорила как бабы в родном городке.
– Просто не представляешь, в каком удачном месте работаешь, – шутили в министерстве. – По всей стране
