ладоней легла рука. Твердая, широкая, с выступающими костяшками. Теплая.
– Волнуешься? – Хен нагнулся к самому уху, и его дыхание пощекотало мне висок. – Еще не поздно отказаться.
Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сначала согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока еще Сантерн.
Я помотала головой.
Хен еще немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения тепла его ладони мне снова стало не по себе.
Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи вышитую золотом парадную мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.
Хен снова взял меня за руку, как будто опасался, что я дам деру. Я не сопротивлялась. Так было спокойнее. Он же как будто совсем не волновался, разве что выглядел не в пример серьезнее, чем обычно. Смотрел прямо перед собой на горящее алым на груди жреца Око Нигоса. Ладонь была теплая и какая-то… уверенная, что ли.
Жрец спросил Хена, готов ли он взять в жены Сатьяну Сантерн, и я услышала громкое «да». Невольно облизала губы, когда жрец обратился ко мне. От волнения мое «да» прозвучало на весь храм. Я смутилась, опустила глаза, но жрец ничего не сказал, будто так и надо. Ну да, точно. Не первая и не последняя невеста, разволновавшаяся перед алтарем. Правда, жрец не подозревает, чем мы отличаемся от сотен других пар.
– Ваши серьги, – наконец потребовал служитель Нигоса.
И тут я вконец запаниковала. Серьги, ну конечно! Какая свадьба без свадебных сережек? Все решилось так быстро, но должна же была вспомнить, подумать…
Может, я и правда попыталась бы сбежать из храма, но Хен перехватил меня за плечи, свободной рукой протягивая жрецу небольшую коробочку. Метнула на него ошарашенный взгляд. Он и об этом позаботился!
В ответ Хен только приложил палец к губам и подмигнул мне.
Служитель шагнул ближе, доставая из футляра длинную золотую иглу.
– Сначала ты, сын мой, – сказал Хену.
Тот послушно повернулся. Я во все глаза смотрела, как жрец шепнул заклинание, и металлический кончик заалел. Жрец поднес руку к уху Хена, игла противно заскрипела, проталкиваясь сквозь плоть, но парень и бровью не повел. Следом настал черед свадебной сережки – слава Нигосу, она была простенькой, всего лишь серебряный шарик. Мой долг перед Хеном увеличился не сильно.
– Теперь ты, дочь моя.
Теперь я подставила жрецу правое ухо. Почувствовала укол, но боль почти сразу ушла. Потом вернулась, когда жрец довольно неуклюже вставил в прокол сережку.
Ничего, перетерплю. Только я это подумала, как Хен коснулся болезненного места, и неприятные ощущения исчезли. Ну да, он же целитель.
Жрец вернулся на свое место. Забормотал торжественную молитву, испрашивая у богов разрешения для меня перейти в другой род.
Метка клана проявилась, засияла
