я знала, что все дело в магии Агве и ее предков.
Когда она нашла меня умирающей на ночной дороге – девчонку с раной в груди, – то молилась за меня несколько недель, ухаживала, не отходила ни на шаг, лишь бы вытащить с того света. И сделала это.
Я очнулась, но о том, что было до раны, не помнила. Не знала, кто мои настоящие родители, где я росла, кто на меня напал. Ничего. Чистый лист. Разве что имя всплыло в памяти – Эмма.
И вот сгинула Агве… Я могла только молиться за нее, но ее завет уже стучал в моей голове набатом: «Сейчас я твой покровитель, и только моя любовь тебя держит на этом свете. И когда я умру, ты должна найти замену. Чем быстрее, тем лучше…»
Посему выходило, что времени у меня оставалось немного.
Внезапный звук шагов заставил вздрогнуть.
Я торопливо опустила рубашку вниз и крикнула:
– Эй, кто здесь? Шуша?
Вместо ответа дверь купальни отворилась, впуская незнакомого мне мужчину. Он был высок, молод и хорошо сложен. Не похож на тех грубых стражников, что меня вели, но тоже в форме и с ножнами на перевязи.
Безошибочно найдя меня взглядом, он заговорил, и голос его раздался эхом по сводам:
– Ты же кочевница? Я тут по приказу принца.
Даже в тусклом свете фонарей было понятно, что мужчина разглядывает меня и мое тело, так идеально видное под мокрой тканью.
Только этого не хватало!
Не имея другой возможности прикрыться перед незнакомцем, я бросилась к купальне и нырнула в воду.
Он усмехнулся и сделал несколько шагов вперед.
– Судя по тому, что описал принц, тебя били сапогами. А значит, его высочество либо преувеличил, либо ты железная, раз так бодро от меня улепетываешь.
– Вы кто такой? – я отплыла от «берега» подальше, хотя руки сводило от холода.
– Младший королевский лекарь, – мужчина повернулся нашивкой к свету факела, чтобы я разглядела получше. – Вылезай, я тебя осмотрю.
Я помотала головой.
Глупо, наверное. В такой ледяной воде я и минуты не продержусь, но вот так просто выйти перед молодым мужчиной почти в чем мать родила я тоже не могла.
Те лекари, к которым я иногда приводила Агве, всегда были старыми, и никакого стеснения перед ними не возникало.
А тут…
– Вылезай, простудишься! – Мужчина присел на корточки у края бортика и протянул мне руку так доверительно. – У тебя уже губы синие.
В его взгляде я не читала ненависти, даже у дородной Шуши злобы было больше.
– Отвернитесь, – буркнула я.
На что получила:
– И не подумаю. Не знаю, что ты там себе напридумывала, но в твоей худосочной тушке меня интересуют исключительно целостность ребер и отсутствие опасных зараз. Еще не хватало, чтобы в замке появились холера или сифилис.
Я скривилась, ощутив себя оскорбленной. За кого меня приняли? За уличную девку?
Но, не
