Я к вам прямо с вокзала. Подругу провожала. Она в Киев уехала, к родным, на праздники. Так вот, стоим мы около вагона. Кругом люди. И вдруг подходит парень. В дугу пьяный. И говорит: «Вот ты где, сучка. Давай, давай, гуляй пока». Я говорю: «Что вам надо?». А у самой руки-ноги трясутся. А он смеется: «Скажи, – говорит, – спасибо, что не завалил. Папаше своему скажи». – «Отстаньте, – говорю. – Я вас не знаю». А он говорит: «Зато я тебя знаю. Вот вернусь, тогда со мной погуляешь». И еще что-то в таком роде. Ну надо же? Я чуть не умерла со страху.
– Какой он из себя, этот парень? Одет как?
– Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет… Ну я не помню, как одет. Как все.
Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.
– Ну а теперь, – говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, – скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?
– Какое это…
– Прямое, – перебиваю я ее. – Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну, говорите…
– Я… сама не знаю… – мнется Надя. – Он пришел к нам домой… Папы еще не было… Мы разговорились… Потом он сказал, что у него есть одна вещь… и… и он мне ее подарит…
– Какая же вы, извините, дура! – в сердцах говорю я.
– Конечно, дура, – покорно соглашается Надя.
А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.
– Уж не браслет ли он вам обещал подарить? – с усмешкой спрашиваю я.
– Да. Откуда вы знаете?
Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.
– Он… он и не думал ко мне приставать, честное слово… Просто хотел, чтобы я повлияла на папу…
– Ну и вы повлияли?
Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.
– Я пробовала… – еле слышно шепчет она. – Папа на меня страшно накричал… и тоже сказал… что я… дура…
– Идите и немедленно привезите этот браслет, – говорю я. – Немедленно. Мы оформим это как положено.
Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой собачонки причем.
Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает браслет. Это мы тоже тщательно документируем.
В конце дня приезжает Лена.
Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем «на прочность» нашу «легенду». Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным врагом.
Потом Кузьмич звонит в Одессу.
Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:
– Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич?
