кстати говоря, идеальный накопитель всяких сведений. У него не только феноменальная память, он еще умеет сгруппировать, сцепить факты и педантичнейшим образом разложить их по нужным полочкам. В этом смысле одна его таблица чего стоит.
Ровным голосом Валя начинает докладывать все дело с самого начала, от последней кражи в гостинице и исчезновения Зуриха.
Некоторое время мы втроем обсуждаем всякие подробности, и, судя по коротким репликам Лены и ее вопросам, я убеждаюсь, что она прекрасно во всем разобралась и вообще не новичок в нашей работе. Это меня несколько примиряет с ней. Потом Валя выходит, и мы остаемся вдвоем.
– Ну так как, – говорю я, – вариант «брат – сестра» для внешних контактов принимается? Все другое, я думаю, будет сложнее.
– Пожалуй, – соглашается Лена.
– Тогда сразу переходим на «ты», – бодро говорю я и, не удержавшись, прибавляю. – На будущее тоже может пригодиться.
Лена бросает на меня внимательный взгляд и неожиданно спрашивает:
– Откаленко в Пунеже?
– Да.
– Есть что-нибудь от него?
– Пока ничего.
Она смотрит на меня все так же внимательно.
– Почему вас…
– Тебя, – поправляю я.
– Да. Почему тебя это беспокоит?
– Что именно?
– Что он молчит.
– С чего ты взяла, что это меня беспокоит?
– Так мне показалось. Это правда?
– Не совсем.
Лена пристально смотрит мне в глаза и сухо произносит:
– Если не хочешь говорить, не говори. Только обманывать меня не надо. На будущее это тоже имей в виду… Виталий.
Мне становится неловко, и в то же время возникает глухое раздражение. Что это, в самом деле, за менторский тон. Учить меня будет эта «училка», как вести себя.
– Хорошо, – сдержанно отвечаю я. – Буду иметь в виду, – и добавляю. – Давай закончим легенду. Кто наши родители? Твои, например, кто?
– У меня нет родителей, – тихо говорит Лена. – И я их не знаю. Можем оставить твоих.
– Как так не знаешь? – вырывается у меня.
Лена отводит глаза и отрывисто говорит:
– Они погибли. Оба. Мама была радисткой. А папа… он был разведчик. Они погибли вместе. Уже после окончания войны. Я не знаю как. Мне было два года…
Она умолкает. Мне вдруг становится неловко. Сам не знаю почему. За свою неприязнь к ней, что ли? Или за то, что у меня есть родители, есть Светка, и вообще я какой-то уж очень благополучный, и все у меня хорошо. А у нее…
– Кто твои родители, я знаю, – говорит Лена. – И как их зовут, тоже. Пусть будут они. Так легче. Давай дальше.
Я собираюсь с мыслями и предлагаю:
– Мы приехали в Одессу на праздники посмотреть город и остановились в гостинице.
– Да. Так лучше.
Словом, мы составляем
