style="font-size:15px;"> Вскакиваю в троллейбус, теперь уже полупустой, и удобно устраиваюсь около окна. Проклятый троллейбус, конечно же, ползет черепашьим шагом, хотя теперь, когда кончились часы пик, он, кажется, мог бы двигаться и побыстрее. Счастье еще, что мне не надо делать пересадок, и остановка у Светкиного дома.
Дверь мне открывает ее мама, Анна Михайловна. Они живут вдвоем, отец Светкин умер давно, когда Светка была еще совсем маленькая. Потом, правда, был отчим, но недолго. В общем, не сложилась жизнь у Анны Михайловны, и это несправедливо, потому что она чудесная женщина.
И ее все любят, ее просто нельзя не любить, столько в ней доброты и жизнерадостности, хотя она далеко не здоровый человек, болезненно полная, с больными отекшими ногами, а сердце то и дело сдает. Папа ей не раз предлагал лечь к нему в клинику, но Анна Михайловна только отмахивается. Я ни разу не слышал, чтобы она на что-нибудь жаловалась и у кого-нибудь лечилась. Просто возмутительная беспечность. Но поделать с ней ничего невозможно.
Зато она непрерывно волнуется за всех окружающих. По любому поводу. Когда Света, например, задерживается на работе, Анна Михайловна звонит мне, тоже, конечно, на работу и шутливым тоном спрашивает: «Витик, можно уже начинать волноваться?». Но, как известно, в каждой шутке лишь доля шутки. Я в таких случаях решительно говорю: «Рано. Позвоню, когда надо начинать». Хотя прекрасно знаю, что через пять минут Анна Михайловна, не выдержав, отправится встречать Светку на улицу. В любую погоду. Такой уж она человек.
Светка обожает ее. И я, между прочим, тоже. Кажется, она мне понравилась даже раньше, чем Светка. По крайней мере, так утверждает мама, вспоминая, как я первое время рассказывал об этом семействе. Еще тогда она, смеясь, спрашивала: «Ты, собственно говоря, за кем там ухаживаешь?». Словом, дай бог всем такую тещу, какая будет у меня.
– Ну вот и Витик! – восклицает Анна Михайловна, закрывая за мной дверь.
– Иди скорей мой руки, мы ждем тебя с ужином.
Тут я уже чувствую мамины интонации. Они, кстати, удивительно быстро сдружились и, по-моему, кое-что переняли друг от друга. У мамы, например, начали прорываться какие-то совершенно бесшабашные нотки.
Светка, конечно, болтает по телефону. Услышав, что я пришел, она бросает трубку и выбегает ко мне. Анна Михайловна тактично удаляется на кухню и оттуда кричит:
– Света, отпусти Витика, он голодный! Хватит, хватит, еще успеете нацеловаться! Век как будто не виделись!
За ужином Светка смотрит на меня загадочно и тревожно и вдруг объявляет:
– Ты знаешь, Алла собирается уходить от Игоря.
Я усмехаюсь.
– Она уже сто раз собиралась. Так он ее и отпустит, как же.
– Нет, нет, – трясет головой Светка. – На этот раз все абсолютно серьезно, – и, сделав паузу, многозначительно добавляет: – Вчера от него пахло чужими духами, представляешь? И на щеке была губная помада.
– Что-о? – изумляюсь я. – Какие
