трепета, на который так рассчитывал патриарх Фотий.
Рослый человек с непокрытой русой головой сделал пару шагов навстречу патриарху, но этим и ограничился. Видимо, это и был главный предводитель варваров, киевский князь Аскольд. Об этом человеке Фотий знал только то, что родом он из варяжских земель и свое нынешнее высокое положение обрел в результате брака с сестрой великого киевского князя Дира. Словом, авантюрист и головорез, с какой стороны ни посмотри.
– Зачем русы пришли под стены Константинополя? – спросил патриарх, глядя прямо в серые глаза варяга.
Мефодий быстро перевел слова Фотия на славянский, но Аскольд начал отвечать только после того, как выслушал своего толмача. Этот смуглый молодой человек, стоявший по левую руку от варвара, показался патриарху знакомым. Пока Фотий мучительно припоминал, где он мог видеть это явно не славянское лицо, Аскольд заговорил. Претензии киевского князя были обоснованы, этого Фотий не мог отрицать. Обвинения, выдвинутые против киевских купцов, были надуманы и не имели ничего общего с истинным положением дел. Просто магистру Варде в очередной раз захотелось запустить руку в чужой карман, и он склонил императора к бесспорно постыдному деянию. Но не станешь же говорить это князю Аскольду.
– Купцов казнили по ошибке, – вздохнул Фотий. – Злые люди, оговорившие их, уже наказаны. Мы готовы возместить ущерб, понесенный в результате этого прискорбного события.
– Я настаиваю на договоре, патриарх, – твердо произнес Аскольд. – Византия должна нам дать твердые обязательства, что ничего подобного более не повторится. И заплатить виру.
– Мы готовы заключить договор, – кивнул головой Фотий, выслушав перевод инока. – А в качестве возмещения ущерба мы предлагаем вам миллион денариев.
Вожди русов переглянулись. Между ними возник спор, сути которого "Фотий не понял. Патриарх бросил вопросительный взгляд на Мефодия, но инок только руками развел. Варвары спорили горячо, но не громко, и до ромеев, стоящих в отдалении, долетали лишь отдельные слова.
Наконец решение было принято, и Аскольд без обиняков озвучил его:
– Три миллиона денариев, патриарх. Уж слишком велика обида, которую нанес нам император.
У Фотия внутри все похолодело. Сумма была оглушительной. Ромеи за спиной патриарха возмущенно загалдели. Наглые требования варвара вывели из себя даже выдержанных служителей церкви, не говоря уже о мирянах, среди которых преобладали ромейские купцы.
– Ты требуешь слишком много, князь, – попробовал было урезонить русов Фотий. – Нам не собрать такой суммы.
– В таком случае ее соберем мы, – на чистом греческом языке произнес варвар с холодными синими глазами.
– Бек Богумил, – шепнул на ухо патриарху Мефодий. – Очень влиятельный человек в Хазарии.
– Откуда ты его знаешь?
– Виделись в Матархе.
Для Фотия присутствие хазар в войске русов явилось неприятным
