вот потому: сребреники, дублоны, крупные и мелкие купюры. Запах новых дензнаков, он волнует больше, чем аромат самой желанной самки. Рынок, хаотический полигон, на котором энтропия отрабатывает свои трюки – вот был мой выбор. Содержание аргумента, мимо которого не пройти. Он должен быть усмирен, принужден к послушанию. Пусть робот по имени Семмант покажет всем, что победа – вот она, рядом! Пусть развеется миф о безмерной мощи, о которой лишь «посвященные» будто бы имеют право говорить вслух – понизив голос и закатывая глаза.
Истина во всей наготе – на меньшее я не был согласен. Посвященных – в сторону и прочь, пусть все видят голого короля. Жадность трусливых – вытащим ее наружу; потесним рассевшихся на бархате и парче. Каждому новичку тоже найдется место, если не делать глупостей и видеть все как есть: Семмант станет подтверждением, и каким! Он станет нагляднейшим из пособий, доказательством от противного, демонстрацией шанса. Пусть за ним ринутся прочие, уставшие от вериг. Пусть получится не у всех, но у многих, многих!
Меня захлестывал азарт и восторг. Мне хотелось кричать и смеяться в голос. Люко Манчини, лукавый паяц, это то, чем ты пользовался, как ширмой, но только теперь – взаправду, без обмана. Мой будущий робот – не жалкая подделка, годная лишь на то, чтобы пустить пыль в глаза. Он станет гигантом, великаном духа, стальным рыцарем логики и порядка…
Перспективы и впрямь открывались невероятные. Показать Семманта всем – то-то будет разинутых, онемевших ртов! Он делает деньги из воздуха – от такого не отмахнуться. Никто не скажет, что мол скучно и не стоит взгляда. Тут же дадут трибуну – расскажи, просвети, открой! – и я не откажусь, я заявлю о себе – для того лишь, чтобы высказать наболевшее. Так вообще можно изменить мир, почему бы и нет, а если не получится, то и бог с ним, с миром!
Ваша действительность, как таковая, она ведь не многого стоит, – так я скажу вслух, и пусть кто угодно кривит лицо.
Убедиться нетрудно, – скажу я им, – стоит лишь выбрать плоскость, отразить в ней реалии – выйдет проекция, абстрактная модель.
А, так вы уже выбрали? – удивлюсь притворно. – Пастораль стиля модерн, загаженная золотыми тельцами – хоть они всего лишь золоченые, если сказать по правде – это она и есть?.. Окей! – ухмыльнусь я и потру руки. – Добавим туда чужака, пришельца. Зашлем туда Семманта, пусть он потягается с главарями. Припугнет пастырей и паству, покажет железную хватку, а потом – пусть сам повелевает на манер могучего Цезаря!
И он покажет всем, и все увидят. То-то будет весело наблюдать со стороны. Весело, а может и грустно – но, увы, прочего не дано. Пространство сворачивается, схлопывается внутрь – потребление, потребление, сребреники, дублоны… Может и плоскость, как абстракция, для вас уже чересчур сложна? Риман и Лобачевский черкнули бы пару формул, вывели бы метрику, показали бы на примере. Я же для начала скажу и так: если мир замкнуть на себя, он сдохнет. К сожалению, если приглядеться, он как бы и уже, почти… Может
