Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию. Сергей Кремлев

      Я побывал в тот день в нескольких местах и говорил с разными людьми, в частности в некоторых московских редакциях. Как уже было сказано, я тогда начинал «обрастать» рядом знакомств, как раз в августовском номере журнала МИДа СССР «Международная жизнь» была опубликована моя статья «Жар-птица Сергея Дягилева». Вот уж, что называется, яичко оказалось дорого, да только не к Христову дню, а к чёртовому.

      Побывал я и в редакции «Литературной газеты»… В особняке, уютно расположившемся в Костянском переулке, один из моих «литературно-газетных» знакомцев – тогда очень известный журналист, имени которого по ряду причин упоминать не буду – встретил меня в состоянии такой эйфории, что я оторопел. Потом улыбка сменилась лёгкой гримасой, и знакомец признался, что побаливает голова, поскольку Бурлацкий (тогдашний главный редактор) выставил-де за счёт редакции ящик коньяка и все угомонились только под утро. Впрочем, зайдя к другому знакомцу, я особой радости у него по поводу происходящего не обнаружил, зато от него я впервые услышал слово «ельциноиды», позднее ставшее общеупотребительным.

      Третий знакомец был радостен и с порога сообщил мне: «Вы знаете, говорят, на Лубянке Железного Феликса валяют!»

      Мне стало противно. Сухо распрощавшись, я покинул «литературный» особняк и зашагал к метро ещё «Кировская» (будущие «Чистые пруды»). Выйдя через пять минут на станции – пока что «Дзержинской», я с трудом удержал чисто физический позыв к рвоте.

      Площадь Дзержинского (бывшая и будущая Лубянская) была окружена молчаливой толпой, теснящейся у переносного ограждения, выставленного кем-то по всему периметру площади. А в центре площади, архитектурной доминантой которой десятилетиями была подтянутая фигура первого рыцаря революции в длинной серой шинели, у пустого постамента, щедро залитого вёдрами красной краски, бесновалась (другое слово тут не подходило) банда молодчиков.