настроении. После женитьбы на старшей из сестер Милославских он вел беспечный образ жизни, занимаясь любимой соколиной охотой, торжественными выездами в монастыри и дворцовые села. Руководство государством по-прежнему было в руках его любимого воспитателя боярина Бориса Ивановича Морозова.
Государь, одетый в красивый парчовый кафтан, расшитый золотом и серебром, ехал верхом на коне в сопровождении большой свиты бояр, дворян и разного рода придворных чинов. Когда кавалькада поравнялась с толпой, Алексей Михайлович услышал крики. Люди из толпы громко жаловались на главного судью Земского приказа Леонтия Плещеева.
– Выслушай нас, государь! – кричали посадские. – Плещей притесняет народ, чинит оговоры на нас от воровских людей!
Челобитчики протиснулись к самому государю. Кто-то из них схватил за узду его коня. Алексей Михайлович смутился таким внезапным и шумным челобитьем.
– Это все они, Плещеев, Траханиотов и Морозов, творят зло, притесняют нас налогами, своим лихоимством и неправедным судом. К ответу злодеев! – ревела толпа.
Царь, придя в себя, сказал:
– Успокойтесь и расходитесь по домам, расследую это дело.
Толпа расступилась, и государь ускакал во дворец. Но часть бояр и дворян из его свиты с бранью набросились на челобитчиков, и на глазах у всех их челобитные бумаги были разорваны в клочья. Вместе со своими холопами бояре стали бить посадских нагайками и давить конями. Народ озлобился, в обидчиков полетели камни. Толпа, сметая все на своем пути, устремилась на царский двор, требуя наказать Плещеева. Стража едва сдерживала толпу. В это время на верхнем крыльце царского дома появился боярин Морозов и от имени царя стал увещевать мятежников. Но уговорить озлобленных людей ему не удалось. К восставшим присоединились стрельцы и потребовали к ответу самого Морозова. Боярин поспешил укрыться во внутренних покоях царского дворца. Тогда озверевшая толпа бросилась к близь стоящим домам и начала крушить все, что попадалось под руку. Наиболее воинственно настроенные посадские и стрельцы ворвались в трапезную, где обедал царь, и потребовали выдать им на расправу ненавистных бояр и думских дьяков – «зачинателей налога на соль».
Струсил тогда царь Алексей Михайлович. Побледнев, сказал:
– Коль слуги мои допустили вас сюда, а моя челядь досаждает вам, то справляйтесь с ними сами!
Не думал царь, что толпа в гневе пойдет душить бояр; не знал он, что тёмная ночь, как колдунья, взмахнет черным крылом и благословит бунтовщиков на погромы. Первым был разграблен дом боярина Морозова. Здесь же пролилась и первая кровь – были убиты дворецкий и два его помощника. Молодую жену боярина Анну Милославскую, как родную сестру царицы, не тронули. В руках грабителей оказалось много жемчуга, золотых и серебряных кубков, парчовых и шелковых тканей, соболей и лисиц. Сломали роскошную карету, окованную серебром; с икон срывали драгоценные камни и с криком «это наша кровь»
