нет. Это так женственно, так утонченно. – Она чувствовала, что Фредерик абсолютно уверен в себе и насмехается над ней. – Многие ведут себя именно так.
– Я расскажу твоей матери, – попыталась припугнуть его Маргарет. – Клянусь.
Фредерик опять рассмеялся, всем своим видом показывая, что с этой стороны ему ничего не грозит.
– Расскажешь, значит, матери? А почему, по-твоему, она поселила тебя в комнате с окном над сараем, крыша которого словно предназначена для того, чтобы в эту комнату забраться?
Такое просто невозможно, подумала Маргарет. Эта маленькая, кругленькая, сияющая женщина, которая вешает распятия во всех номерах, поддерживает в отеле идеальную чистоту, трудится от зари до зари, ходит в церковь… Внезапно Маргарет вспомнила, как выглядела фрау Лангерман в этот вечер, в зале, когда вместе с остальными пела ту отвратительную песню: дикий, безумный взгляд, капли пота, проступившая в лице жестокость. К сожалению, это возможно, сделала она неутешительный для себя вывод, – восемнадцатилетнему сосунку такого не выдумать…
– И сколько раз, – спросила она, оттягивая неминуемую развязку, – сколько раз ты забирался сюда?
Фредерик усмехнулся, и Маргарет увидела блеснувшие в темноте зубы. Рука его застыла, и он ответил, раздуваясь от самодовольства:
– Много. Но теперь я стал очень разборчивым. Залезать в окно нелегко, крыша сарая скользкая, можно и сверзиться на землю. Девушка должна быть очень красивой, как ты, чтобы я решился на такой подвиг.
Его рука двинулась дальше, нежная, умелая, настойчивая. Второй он, как в тисках, зажал обе ее руки. Маргарет злило собственное бессилие. Она замотала головой, попыталась сдвинуть ноги, но не смогла. Фредерик крепко держал ее, улыбался, ее слабенькое сопротивление явно доставляло ему удовольствие.
– Ты очень красивая, – шептал Фредерик. – И так хорошо сложена.
– Предупреждаю: я закричу.
– Это будет ужасно. Для тебя, – уточнил Фредерик. – Просто ужасно. Моя мать будет по-всякому обзывать тебя на глазах у других гостей и потребует, чтобы ты немедленно убралась из ее дома. Ты же посмела затащить в свою постель ее маленького сыночка, из-за чего у него могут быть неприятности. К тому же твой кавалер приедет сюда завтра утром, а весь город только и будет говорить о… – В голосе Фредерика звучали уверенность и насмешка. – Нет, кричать я бы не советовал.
Маргарет закрыла глаза и застыла. На мгновение перед ее мысленным взором возникли лица людей, с которыми она встречала Новый год. Теперь она видела в них ухмыляющихся, похотливых заговорщиков, скрывающих свою сущность под личиной деревенского здоровья и чистоты, плетущих паутину, в которую она и угодила, оставшись в их снежной крепости.
Внезапно одним движением Фредерик перекатился на нее. Он уже успел расстегнуть одежду, и его гладкая, теплая грудь прижалась к груди Маргарет. И какой же он был огромный. Ее буквально расплющило. Маргарет чувствовала, как глаза наполняются слезами, но
