подозрительного не видел. Соседка, из квартиры напротив, готовила на кухне и никаких странных звуков не слышала. Одним словом – зацепиться не за что. С этой информацией Подгорный с Куприяновым пришли к следователю. Та продолжала беседу с потерпевшей, пытаясь хоть что-то важное выудить из плачущей хозяйки квартиры. Увидев вернувшихся оперативников, Зиновьева обратилась к женщине:
– Надежда Петровна, вы, пожалуйста, успокойтесь и попробуйте ещё раз вспомнить с момента возвращения вашего мужа из командировки до сегодняшнего вечера. А я пока переговорю с сотрудниками.
Она решительным шагом прошла на кухню, достала из бокового кармана жакета папиросу. Подкурила и глубоко затянулась.
– Рассказывайте, – строго сказала она, выпустив мощную струю дыма.
– Никто ничего, – сухо сказал Подгорный.
– Понятно, – вздохнула Зиновьева и после небольшой паузы продолжила. – Хозяйка уехала провожать мужа.
– Простите, а муж у нас кто? – уточнил Андрей.
– Муж у нас инженер-химик. На севере работает. Зарабатывает очень хорошо. В гараже «Волга», полный дом барахла. Сами видите. Рейс был в 12:30. Выехали заранее. Вызвали такси на 9:00. Вернулась Надежда Петровна около двух. Предварительно зашла в магазин тут на проспекте и сразу домой. Ни во дворе, ни в подъезде никого не встретила. Открыла дверь ключом. Опять ничего подозрительного. И только минут через тридцать заметила, что шкатулка стоит на комоде.
– А где она должна стоять? – уточнил Подгорный.
– В верхнем ящике. Хозяйка говорит, что они с мужем никогда шкатулку с драгоценностями на виду не оставляли.
Зиновьева резким движением потушила папиросу и махнула головой, призывая за собой оперативников. Зашли в гостиную. Елена Яновна открыла поочерёдно все ящики комода.
– Смотрите внимательно, – сказала она. – Пойдёмте в спальню.
Зайдя в спальню, Зиновьева открыла шифоньер.
– Всё видите?
Собственно ничего особенного увидеть было невозможно. Всё обычно. Аккуратно сложенные личные вещи хозяев. Следователь открыла следующую дверцу.
– Вот в этой коробке из-под обуви, лежали деньги. Много, – продолжала Елена Яновна экскурсию по злосчастной квартире.
– Для меня много, – оглядывая отделение шифоньера, сказал Подгорный, – это двести рублей.
– Шесть тысяч, – шёпотом произнесла Зиновьева.
– Сколько? – в один голос переспросили опера.
Зиновьева не решилась ещё раз произнести вслух. Она показала шесть пальцев на руке.
– Там дальше комната детей, – продолжила следователь. – Дети студенты. Сейчас в стройотряде. Смотреть не будем. Там ничего не пропало. Там собственно и брать было нечего. Книги, учебники и личные вещи. Разве что магнитофон импортный. Но он большой и тяжёлый. Теперь вы всё видели. Есть мысли?
Подгорный
