Ничего особенного, ставит тот же эндометриоз. Начинаю назначенное ей обследование, на которое, как ни странно, она никак не реагирует, то есть не больно! Пациентки с запущенным эндометриозом обычно корчатся, зубами скрипят и ругаются последними словами. А тут… тишина. Не нашла я у неё ничего, что могло стать причиной таких выраженных симптомов. Уже заканчивая осмотр, решила уточнить:
– Никакой болезненности, дискомфорта не чувствуете, когда я смотрю?
– Нет, – ответила она, – там ничего не больно.
– А где больно?
Женщина показала куда-то на лобок.
Я спросила:
– Глубокая боль?
– Да я не пойму, – пожала плечами пациентка, – я могу прямо нащупать, где болит, но отдаёт в таз, спину и прямую кишку. Я иногда просто падаю на колени, потому что от боли не могу стоять…
Я принялась ощупывать лобок и спросила:
– Кто-нибудь щупал место, где болит?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет.
И в этот момент при пальпации я нащупала образование, похожее на шнур, который тут же выскользнул из-под пальцев, и женщина закричала от боли.
Я опять пощупала, и история повторилась.
– Где больно? – спросила я.
Она вздохнула:
– Вы на что-то нажимаете, и больно везде! И в тазу, и в животе, и в спине!
Чудненько! Я сменила датчик на высокочастотный, с помощью которого исследуют поверхностные структуры, начала смотреть её лобок и нашла нечто похожее на шнур, очень подвижное, резко болезненное, без начала и конца.
Описала в своём заключении всё, что увидела, и поставила невриному под вопросом. Посадила женщину в приёмной и отправилась к Сирину.
– Посмотрела я твою пациентку. Вопрос – ты лобок ей щупал?
– Зачем?
– Затем, что у неё там болит.
Сирин посмотрел на меня без намёка на понимание.
– Я ставлю ей невриному, для информации – опухоль периферического нерва, по которому боль иррадиирует по всему тазу. Сделай тётке хотя бы лидокаиновую блокаду для купирования болевого синдрома.
Я развернулась и уже на выходе из кабинета добавила:
– Да, диагноз я тебе дарю. Доложи Кунцевой, она ждёт.
Глава 6
Лужина
По сравнению с другими вузами студенческие группы в медицинском институте считались небольшими. В нашей, под номером тринадцать, было тринадцать человек. Жизнь всех разбросала не только по дальним больницам и городам, но и по разным континентам.
Лужина Саша осела в Канаде уже лет пятнадцать назад, но не теряла связи с родиной и с нами. Работала она психологом, причём практика у неё была разнообразной: от частных приёмов до участия в судебных разбирательствах и консультаций госпитальных больных. Работка, как говорится, не позавидуешь, особенно если относиться к ней с душой и старанием. А потому периодически
