помолчала лишь несколько мгновений и не стала ждать ответа или оправдания. Натянула простынь на лицо и сказала:
– Уходи.
Он посидел еще какое-то время, делая вид, что ничего не произошло, и потом ушел, не изменившись в лице. Просто, как обычно, сказал «пока», и все.
Человек меня предал на смертном одре. Больно, обидно, противно и гадко. Думала, что это конец.
Так прошел второй и третий дни. Я лежала, ходить не могла, сил не было совсем. Сделали тест на сканирование сосудов, снабжающих мозг кровью. И врач, проводивший анализ теста, сказал с улыбкой:
– Ваши сосуды можно показывать студентам как образцовые.
Я знала это, но отчего же не выздоравливалось?
Друг звонил регулярно в обеденный перерыв и спрашивал, что привезти.
– Не приезжай, ничего не нужно, – отвечала я.
Он и не приезжал. Сердце болело от жгучей обиды, и поправляться не хотелось. Пришла медсестра и сказала, что нужно сделать прививку от пневмонии, так как был сильнейший отек легких. Я пробовала отказаться, понимая, что прививка – это вакцина, с которой нужно бороться организму. На борьбу не было никаких сил. Меня никто не слушал, врач сказал – значит сделаем. Зачем было такому пациенту, который еле ползает, вливать еще и вакцину, неизвестно. Порядок есть порядок. Правда, они, наверное, забыли, что пациент лежит не с пневмонией, а с остановкой сердца.
На четвертый день меня выписали, сказав, что здорова и нет причин держать в госпитале. Возможно, был какой-то стресс.
Я знала про свою личную боль, но сердце останавливалось из-за введенного лекарства, а не из-за стресса. Если бы это было так, в госпиталях бы лежали миллионы женщин, страдающих от черствости и изменчивости мужчин.
Приехала дочь, взяла под руку, и мелкими шажками, по-старушечьи передвигаясь, мы пошли на выход. Так началась моя вторая жизнь, которая была страшной для ранее здоровой, веселой оптимистки.
Вечером поднялась температура. Она была невысокой, но противной и мучительной. Это прививка давала о себе знать. Дочь возмущалась, почему это ни в госпитале, ни в офисе никто не говорил, что произошел анафилактический шок и сердце остановилось именно из-за этого. Она влезла в интернет, нашла причины такого шока, меры спасения пациента и его последствия. Информация была страшной, и мы поняли, что еще хорошо отделались, если последствия потом не дадут о себе знать. Огромный процент смертности в первые 20 минут, ужас. Спасибо Ангелу-хранителю.
Через два дня, превозмогая слабость и чувствуя себя буквально Зоей Космодемьянской, я заставила себя выйти на улицу. Нужно было жить. В голове шумело, ноги не шли, пот заливал лицо и бежал струйками по спине и ложбинке меж грудей. Нужно было заставить себя идти, чего бы это ни стоило. Я вцепилась за ограду дома и заплакала.
На следующий день вознамерилась пройти больший отрезок пути и попробовать дойти до этой стоматологической клиники, в которой чуть не отдала
