здесь мужчины ходят.
Испуганно поморгав, чувствуя себя совсем уж нахлебницей, пришедшей просить милостыню у богатой тети, я натянула кофту и присмирела.
– Что будем делать? – переждав приступ кашля, спросила врач.
– Не знаю, если вы считаете, что можно продолжать, то давайте. Мне уже лучше.
Я чувствовала себя виноватой в произошедшем. «Может, я закрыла глаза? Теперь не буду закрывать», – решила я. И доктор приступила к распиливанию вновь. Через несколько секунд темнота навалилась на меня, и новый страшный приступ вновь схватил меня в свои лапы. Хриплый громкий кашель рвал легкие. Обильный липкий пот покрыл все тело, руки ходили ходуном, в ушах звенел набат, и очень тошнило.
Вот теперь испугались все. Доктор закричала:
– Срочно звоните девять-один-один, быстрее, быстрее!!!
Я, позвонила дочери, попросила принести футболку и сказала, что, наверное, умираю. Раздеться мне так и не дали.
Дочь, жившая рядом, прибежала так быстро, будто стояла за дверью, следом за ней вошли два крепких молодых медбрата. Они сняли кардиограмму, измерили давление и предложили немедленную госпитализацию. Я сказала, что совершенно здорова и никогда не болею, что это все пройдет, но меня никто не слушал. Врач же, отведя дочь в уголок, убеждала в необходимости ехать в госпиталь. Меня без разговоров усадили в кресло-носилки и закатили в машину. Дочь поехала вместе со мной. Я позвонила Льву.
– Ты где?
– Далеко, – ответил он.
– Меня везут в госпиталь, мне совсем плохо.
– О'кей, звони, скажешь, куда отвезут, – ответил он.
В приемном отделении долго выспрашивали, как это случилось, где тот доктор, который делал анестезию, что вводили. Я ответить по сути не могла, доктор со мной не приехала, что вливала – тоже покрыто мраком.
Подключили к аппаратам, брали кровь, заполняли бумаги. Снова кашляла на разрыв и тревожно выспрашивала медсестру:
– Леночка, почему же я так кашляю?
– Вероятно, вы простыли.
Никто не хотел услышать, что я пришла к дантисту совершенно здоровой. Вся эта процедура тянулась достаточно медленно, так как приемное отделение было заполнено вновь поступившими под самую завязку. Я попросила дочь, чтобы та сообщила Льву, где мы находимся. Сама боялась нервничать. Он выслушал, сказал, что сейчас приедет. Но сколько бы я ни ждала, его следы затерялись до самого позднего вечера. Это мучило меня: так хотелось, чтобы он был рядом и сочувствовал мне так же, как толстой старой соседке по кровати сочувствовал муж. Увы… Хорошо, что дочь рядом.
В госпитале, пока делали разные измерения, я попросилась в туалет. Мне дали утку, но в конце «процесса» живот свело судорогой, и я начала отключаться. Слышала только, как кричит дочка, что пульса нет. В глазах потемнело, навалилась страшная, тяжелая темнота. В эту минуту мне хотелось только одного – чтобы все быстрее закончилось. Запищал монитор, сердце остановилось.
Очнулась в окружении шести дюжих мужчин,
