что его всегда слушали внимательно. – Вы же орлы. Вам никакой бухгалтер не страшен. Если вас – взвод. А если отделение – то это как сказать.
Андрей облегченно выдохнул. Раз язвит, значит, заставит исправлять. А поскольку мертвые ничего исправить не в состоянии, значит, Андрею дадут шанс.
Генерал, наоборот, сразу вспотел. Он был удручен результатом операции, но лично за себя не боялся. А вот обижать человека, чья злопамятность стала притчей во языцех, не следовало бы.
– Извините, – попытался он исправить положение. – Я не предупредил вас заранее о степени защищенности объекта и вот теперь сделал это не совсем удачно.
– Сделали и сделали, – сразу став безразличным, сказал штатский. – Но хоть объясните, как обычный бухгалтер мелкой фирмы – мы это уже проверили! – уложил стольких профессионалов?
– Это бывает, – вступил Андрей. – Просто повезло. Но такое бывает только один раз. Вот увидите.
– Ваши люди лишнего не скажут?
– Трое погибли в квартире. Один тяжело ранен, он под нашей охраной, в госпитале. Надежный, проверенный человек.
– Вы все понимаете важность операции? – сверкнули стекла. Если б здесь могла летать муха, ее бы услышали.
Пауза.
– Что прикажете делать? – Генерал задал явно неудачный вопрос. Пауза продолжилась, но стала определенно угрожающей.
Генерал сглотнул и попытался снять напряжение:
– Состояние раненого критическое. Он вряд ли выживет.
Теперь кивнул штатский.
Возмущению Беланова не было предела. Замочить своего, который и знать ничего не знает! Лучше бы оставаться в «конторе» и получать гроши. Хоть и много слухов ходило про их службу, но такого там не было. А здесь раз – и бойца в расход. Капитализм, дери его в душу! Правда, пенсион вдова получит такой, какой государство выделяет на полсотню «двухсотых»[1]. Ладно, сам выбрал свою долю.
– И еще. Бухгалтер в РУОПе всем объясняет, что его перепутали. Нужно, чтобы ему не поверили.
– Что надо сделать?
Теперь штатский разозлился всерьез:
– Если не можете сами принять решение, попросите у меня отпуск. Я подпишу.
На этот раз похолодел и Генерал. Не такой уж он был великой шишкой, чтоб быть застрахованным от подобного отпуска.
– Мы все понимаем. Бухгалтер исчезнет. Его семья тоже.
Штатский молчал. Генерал лихорадочно соображал. Говоря про семью, он предлагал с запасом. Выручил Андрей.
– Семья не исчезнет, – скучно сказал он. – Если она исчезнет, то это будет непонятно. А вот если их всех убьют, то, значит, довели дело до конца. И бухгалтер был не прав, утверждая, что кто-то просто обознался. – Андрей ощущал себя наевшимся дерьма. Но сейчас ему даже как будто нравилось раздвигать барьеры, которые еще три года назад казались незыблемыми.
Молчание
Груз «двести» – тела погибших при исполнении боевого задания. –
