Он поднялся на мокрую палубу, пахнущую дождем, ухватился за металлические леера и смотрел на звезды, проглядывающие через разрывы в облаках, на отблески судовых огней, пляшущие на верхушках волн.
«Ну, блин, и шуточки у современной молодежи! – постепенно приходя в себя, мысленно резюмировал Гуров. – Девчонка-то вроде серьезная, а отмочила такое – хоть стой, хоть падай. Черт!.. Нет, они уже другие, не такие, какими были мы в их годы. У них совсем другие представления, понятия о том, что можно, а чего нельзя. У нас эти рамки были поуже».
Сзади послышались шаги. Гуров оглянулся и увидел Стаса. Тот, жизнерадостно ухмыляясь, встал рядом, толкнул друга в плечо и с хитрой подначкой поинтересовался:
– Ну и как ты? Ощущения, как в той песне: «Вся душа моя пылает, вся душа моя горит»? Да, Лева, женщины – это наше счастье и наказание, – философски рассудил он. – Только не говори, что остался к Тае равнодушен и тебя такое тесное соседство с ней никак не всколыхнуло.
– А ты считаешь, что всколыхнуло?
Голос Льва звучал флегматично, но Крячко был непоколебим.
– Конечно! – заявил он. – Чуется мне, что тебя там и плющило, и колбасило. Признайся хотя бы самому себе: будь вы с ней в каюте лишь вдвоем, ты вряд ли устоял бы.
Гуров немного помолчал, чуть двинул плечами и возразил все с той же флегмой в голосе:
– Нет, Стас, не произошло бы ровным счетом ничего.
Где-то невдалеке послышались осторожные шаги. Лев Иванович оглянулся и увидел темный силуэт с огоньком сигареты, бесцельно влекущийся мимо. Он сразу же узнал Костю. Судя по всему, тот их тоже угадал и очень этому удивился.
Парень встал у леера невдалеке, выпустил клуб дыма и с горечью, как бы сам себе, объявил с претензией на обидчивый сарказм:
– Что, тетки надоели, на молоденьких девочек потянуло?
Опера молча переглянулись.
– Невысокого же ты мнения о людях, – с насмешливым укором парировал Гуров. – Надо же, как быстро ты сделал выводы! Я смотрю, у тебя бездна претензий к кому угодно, но только не к самому себе.
– Думаете? – язвительно спросил Костя, давая понять, что сам-то он вовсе иного мнения.
– Знаешь, вначале ты мне показался нормальным парнем с крепкой натурой и здоровым чувством юмора, – не спеша заговорил Гуров. – А вот теперь ты сам выказываешь себя растерянным, рефлексирующим слабаком. Хотя причина твоих неудач в тебе самом, и никак не в других людях. Догадываешься почему?
– Готов выслушать вердикт эксперта по части морали и нравственности, – с желчной язвительностью откликнулся Костя, швырнув окурок за борт.
Проигнорировав его эмоциональный посыл, Лев заговорил как учитель, объясняющий урок хроническому двоечнику:
– Ну и послушай. Ты психуешь из-за Таи? А есть ли смысл? Да, в среде девочек определенного пошиба ты почти бог. Но тебе они неинтересны – пустышки, что с них взять? Ты с ними переспал и расстался. Тебе подавай Таю. Она сильная натура и ронять
