сейчас.
– Послушайте, святой отец! Я прошу прощения за мой нескромный вопрос. А какие неисповедимые пути господни привели вас в эту юдоль скорби?
За стенкой громко хохотнул Уксус.
– Я ещё не заслужил, чтобы меня называли святым отцом. – отвечает бородач тем же смиренным и скорбным голосом. – А здесь я в силу извечной человеческой проблемы. Недопонимание! – он разводит руками. – Я вечный странник. Вся жизнь моя проходит в пути и где б я не находился везде встречаю одно и тоже…
– А я вот вас понима-аю! – я зеваю, и пытаюсь вытянуть ноги, просовывая их сквозь прутья решётки. – Знаете почему? Потому что чувствую родственную душу. Ведь нас тоже никто не хочет принимать такими, какие мы есть. Всё пытаются усмирить, устранить, вот даже в острог упекли. А ведь мы не хуже других. Делаем всё тоже. Иногда подворовываем, что греха таить, только называем вещи своими именами.
– Не-ет, воровство это тяжкий грех! – пытается парировать бородач.
– Полноте, Михаил! Это ведь просто слово. Резкое и неприятное слово. Можно же называть это как-нибудь иначе. Честная конкуренция, маркетинговый ход, рыночные отношения, достижение успеха, свободная торговля, забота о благе народа…Слов много, только вот суть одна. Так за что вас замели, святой отец? Наверняка какой-нибудь хитрый маркетинговый ход сделали?
– Сява, ну чё ты начинаешь! – вступается Геракл за нового друга. – Миша деньги на строительство храма собирал…
– Поня-а-а-тно! – я снова зеваю и закрываю глаза. – Дальше можешь не рассказывать.
– Да ну тебя! – обиженно рычит Геракл. – Миша, ты на него не обижайся, он сейчас не в духе.
– Да, Миша, ты не обижайся…просто…просто я…– я проваливаюсь в сон.
В те секунды, когда я выныриваю из сонной норы, чтобы переставить затёкшую ногу, или поудобнее приложить голову на согнутые руки, мне слышится монотонный голос бородача, перемежаемый рычанием Геракла. Нашли, блядь, место для исповеди.
Окончательно просыпаюсь из-за громких криков за стенкой. Заклятые друзья Поночка и Уксус в очередной раз закусываются.
– Может ты перестанешь мне ноги на морду закидывать? Сложи их и не брыкайся как кобыла! – Это голос Уксуса, обычно он всегда начинает.
– Ну извини, бля, ты здесь не в пятизвёздочном люксе! – злобно рявкает Поночка.
– Так это ты растянул свои длинные жерди, будто на кровати кинг сайз. Ещё раз так сделаешь, я их поломаю на хрен.
– А ну попро-обуй полома-ай.
– А вот и полома-аю! Чё, думаешь слабо?
Задушевный диалог прерывает сержант, пост которого находится в конце коридора.
– Эй! А ну ка быстро заткнулись. Я вас щас в карцер засуну, там стоя спать будете.
– Ну так засунь! – заводится Поночка. Горе тому третьему, кто вливается в этот спор.
Сержант не реагирует
