думки», Николай Стефанович посвятил реабилитации своего учителя – профессора Л. С. Абецедарского.
Н. С. Сташкевич вышел из народа и был всегда верен своим крестьянским истокам. Его политические взгляды, духовные и нравственные начала внушали всем, кто его знал, общался, имел счастье слушать, – надежду, веру в торжество правды и справедливости. В этом большом человеке крепко сидели яростный бунтарь и осторожный мудрец одновременно, его крестьянский менталитет не смогли вытравить ни городская цивилизация, ни высокое образование или иная культурная среда. Он всегда оставался сыном своего народа, который тонко улавливал малейшие перемены в настроении широких масс, включая и рафинированную элиту, и простых людей.
Николай Стефанович был очень интересен в общении. Мне часто приходилось быть тому свидетелем. Конечно, притягивала энциклопедичность и глубина его знаний, но и какая-то естественность в общении и доверительность, с первых минут покоряющая его собеседников или слушателей. Говорил он всегда горячо и, если чувствовал, что его не понимают, мог в азарте дискуссии сказать остро и, может быть, даже для собеседника что-то обидное. Но это говорилось без всякой злости, «по дружбе», не меняло его товарищеского отношения к этому человеку и не мешало их общению в дальнейшем. В общении Н. С. Сташкевич был прост и доступен, а в ситуациях, связанных с поиском нужной ему книги, он мог быть по-детски наивным и непосредственным. Вся суета и неловкости, нередко возникавшие вокруг этого «книголюбия», нисколько не смущали его, наоборот, еще больше подчеркивали в нем увлеченность и искренность.
Н. С. Сташкевич неоднократно участвовал в Днях белорусской письменности с коллегами из Национальной академии наук Беларуси, где всегда проявлял глубокие знания и истинно народный характер, понимание жизни простых людей, а с другой стороны – отличался умением рассказать интересно и доступно о самых сложных научных проблемах. В редкие минуты отдыха любил посидеть в компании друзей и учеников. При этом разговор часто переходил на какую-то историческую тему и Николай Стефанович полностью овладевал вниманием «честной компании», оставляя собравшимся возможность лишь восхищаться и внимать его глубоким познаниям.
Как-то во время отпуска мне довелось быть с Николаем Стефановичем на экскурсии в Витебской ратуше. Уже в первом зале возник серьезный спор по поводу истолкования древних письменных источников, дошедших до нашего времени. У Николая Стефановича в этот день болели ноги, с любезного согласия экскурсовода он устроился у входа на стуле и, казалось, безучастно слушал отработанную и многократно повторенную речь нашего гида. Но не тут-то было, через мгновение он уже молодцевато вскочил со стула и горячо спорил с коллегами, осыпая присутствующих многочисленными цитатами из самых редких источников. Иногда казалось, что он просто нашпигован информацией и нет такой проблемы в истории нашего Отечества, о которой
