запоминают больше эмоциональной информации, чем мужчины. В экспериментальном плане исследования содержание события находилось под контролем: в соответствии с инструкцией участники читали сценарий, содержащий эмоциональную и нейтральную информацию. Предложенный затем тест на воспроизведение по памяти обнаружил больше эмоциональной информации в ответах женщин, чем в ответах мужчин. Хотя было бы неверно интерпретировать эти данные в ключе специфики женской памяти на эмоции, ведь социализация по культурному коду эмоциональной чувствительности – плод культурной типизации гендера [Bloise, Johnson, 2007].
В другом исследовании – Р. Эли и А. Меркурио – предметом межгендерного сравнения стало восприятие перспективы и ретроспективы биографического времени. На выборке из 230 молодых людей (118 женщин и 112 мужчин) они приходят к выводу о том, что способность человека к путешествию во времени частично объясняется тем жизненным опытом, который приобрел индивид. Так, в отношении женщин их когнитивные, эмоциональные и мотивационные ориентации предусловливают модус воспоминаний прошлого, который авторы квалифицируют как более «богатый». С их точки зрения, именно гендерные аспекты социализации способствуют более широкому осознанию женщинами социального контекста и его временны́х характеристик, что является одним из возможных объяснений того, почему женщины обладают более «богатой» оценкой времени. Женщины преимущественно склонны вспоминать в режиме хроники собственного жизненного опыта, а также отслеживать жизненный опыт значимых других [Ely, Mercurio, 2010].
Уплотняя дальнейший обзор исследований по гендерным различиям воспоминаний, получим довольно обширный список экспериментальных штудий последнего десятилетия, которые перекрестно повторяют данные из различных выборок:
при использовании в экспериментах шкалы восприятия времени (time styles scale) показано, что женщины больше ориентированы на прошлое, чем мужчины [Usunier, Valette-Florence, 2007];
мужчины более ориентированы в автобиографическом воспоминании на будущее, чем женщины [Greene, DeBacker, 2004];
хотя мужчины и женщины одинаково часто вспоминают [Pillemer et al., 2003], женщины вспоминают больше, чем мужчины, в целях нарративного построения идентичности и поддержания интимности, а также реже пересматривают негативные аспекты прошлого [Webster, McCall, 1999];
в памяти как о повседневности, так и о драматических опытах женщины в большей степени сосредоточены на трансляции межличностных взаимодействий, чем мужчины [Niedzwienska, 2003];
в целом автобиографические воспоминания женщин также более яркие (vivid), чем у мужчин [Acitelli, Holmberg, 1993], они используют большее количество и разнообразие слов для эмоций, чем мужчины, при описании своего опыта и характеризуются большей специфичностью, отражающей гендеризированный жизненный опыт [Bauer et al., 2003; Fivush et al., 2003; Hess et al., 2000];
помимо воспоминаний о собственном жизненном опыте, женщины ориентированы в большей степени, чем мужчины, на хронику жизненного опыта других персон [St.Jacques, Conway,
