Фрося, ты не шути.
– А я и не шутю, Аркаша.
– А на метле бы ты могла полететь?
– И на метле не умею. Я же не Баба-яга.
– Я видел один раз, как ты летала в корыте.
– Не один ты видел.
– Но такого не может быть, Фрося.
– Ты же видел, Аркаша.
– Это могла быть галлюцинация, видение… Вот если прилетишь в корыте к моему окну в больнице, тогда поверю.
– У тебя какой этаж, Аркаша?
– Третий, Фрося. Очень высоко.
– Когда прилететь?
– Сегодня ночью, Фрося.
– А ты окно откроешь?
– Открою.
– Жди, прилечу, Аркаша. Как прокличет последний петух на луну, так и явлюсь.
– Хватит шутить, Фрося. Давай серьезно поговорим. У меня к тебе дело неотложное.
– Какое дело?
– Ты знаешь, где сейчас Гришка Коровин? Он жив?
– Почему он должен быть мертвым?
– Я же в него стрелял, в упор! Он убежал из морга. И, может быть, погиб от раны. Хорошо бы, если умер.
– Нет, Аркаша, не умер Гришка. Живой он, скрывается в Шумихе, у деда Яковлева. И здоров аки бык, хотя ты ему грудь пробил.
– Фрося, если Гришку найдут, начнутся аресты. Гришка глуповат, с легкостью признается во всем.
– Што делать, Аркаша?
– Передай ему, чтобы вернулся. И ни в чем не признавался! Расческу он мог потерять, а ее подобрали бандиты. И бригадмильцев он не избивал. А во время следственного эксперимента на нас напали какие-то хулиганы. Я стрелял по этим бандитам, Коровина ранил случайно. По голове меня ударил не Гришка, а те, из неизвестной шайки. Я сделаю вид, будто у меня восстановилась память. И скажу то же самое. Пусть не боится Коровин. Так будет лучше. А убежать Григорий из морга мог и с перепугу. Долгое его отсутствие ни о чем не говорит. Сначала лечился, а после – боялся.
Порошин не стал спрашивать Фроську, знает ли она, где скрывается дед Иван Меркульев? Понимал, что она не скажет. Да и Аркадий Иванович не был заинтересован в поимке старого дурака, который хранил и прятал пулемет без какой-либо необходимости. Явно казачье нутро в старике: хоть и родная она, советская власть, но оружие надо на всякий случай припрятать. Кто, однако, теперь поверит ему, будто оружие не предназначалось для антисоветского мятежа, восстания? И не помогут заслуги и ордена, и то, что был в годы Гражданской войны в красных отрядах Каширина и Блюхера. О деде Меркульеве и думать не хотелось. Но Аркадий Иванович замышлял поговорить с любимой Фроськой о ее таинственной бабке. Дело о розыске бабкиного трупа пока висело на нем. Вот выздоровеет, выйдет на работу, и придется снова ломать голову, разгадывать идиотскую тайну. Хорошо бы сплавить это дело с рук, передать кому-то другому. Повод и причина для этого в общем-то есть. Не может же он вести расследование о родственниках своей невесты.
Спросить Фроську о бабке Порошин не решался. Если старуха умерла, вопрос прозвучит бестактно. Если штрундя жива, то она скрывается. И Фроське не надо полностью доверяться, нельзя отключать революционную
