официанту, Леня в предвкушении вкусного угощения прикрыл глаза и потер ладошкой живот.
– Устал, хочу есть. Потом – спать.
Кирилл с улыбкой смотрел на друга. Несмотря на то что он предпочитал женщин, все же он считал Леню привлекательным. Сам же Леня характеризовал себя как чертовски красивого парня, перед которым не сможет устоять ни одна девица. Но Казановой он был только на словах, потому что уже давно являлся мужем симпатичной и очень ревнивой дамочки, отцом веселой пятилетней девчушки, с которыми и проводил все свои свободные вечера. Кирилл был частым гостем в их доме, чему особенно радовалась дочка Лени. И если «удельный вес» своих романтических подвигов Леня преувеличивал, то с оценкой собственной внешности не лукавил ни на йоту. Отец Саянова, залетный африканский студент Университета дружбы народов, пробыл в холодной Москве всего лишь год, но этого было достаточно, чтобы оставить о себе след в виде сына и дочери, рожденных от разных женщин, но в одно время. Мягкая, кофейного оттенка кожа, огромные «чайные» глаза и задорные кудряшки, которые Леня коротко стриг, – он мало чем напоминал своего иссиня-черного отца, так как кровь матери оказалась гораздо сильнее. Но в нем не было ничего славянского. Если бы Кирилл не знал, что в Лене течет негритянская кровь, ни за что не догадался бы. Его можно было принять за темнокожего испанца, так как черты его лица были европейскими: губы – тонкие, нос – прямой. Но светлые ладошки и грустные, как у африканского слона, глаза говорили о смешении рас, притягивали взгляд и вызывали к Лене неподдельный интерес.
– Ты тоже решил сменить ориентацию? – Леня бросил в Кирилла салфеткой. – Забавный какой!
Кирилл принял возмущенный вид:
– Говори, что узнал!
– Ничего не узнал. Вернее, то, что я узнал, – лишь пустые сведения, которые не дают возможности установить, где прячется наша барышня. Как в Лету канула! По документам, она все еще находится в России.
– По каким документам? – не понял Кирилл.
– За прошедший год ни одна женщина по имени Вероника Юманова, двадцати восьми лет, не вылетала за границу. Также никакая Кирсанова – это девичья фамилия твоей мачехи – не рвалась за кордон. Друзья, а их у нее немного, в основном старые студенческие связи, давно не имели общения с ней. Кстати, дама наша окончила юрфак. Не зря, видимо, она попала в компанию Германа Савельевича. Умная была!
– Почему – «была»? – нахмурившись, спросил Кирилл.
– Так, вырвалось. Я связался с ее матерью, и она многое рассказала о своих девочках. У Вероники есть сестра-близнец, впрочем, они не очень сильно похожи. – Леня подвинул к Кириллу папку, в которой лежали фотографии сестер. – Обе после школы уехали в Москву, и обе поступили с первого раза в МГУ, только на разные факультеты. Насчет младшей ты был прав, – он ткнул пальцем в снимок с изображением темноволосой неулыбчивой женщины, – она действительно замужем за дипломатом. Сейчас он служит в нашем посольстве в Вене.
