обратно, мы снова повстречали тех бабушку и дедушку, они опять улыбались нам. Рядом с ними шла собака. Очень красивая.
– Ой, какая длинная собака! – громко вслух произнесла я.
Видя хорошее расположение к нам незнакомых престарелых людей, родители остановились, чтобы мы могли получше рассмотреть их питомца.
– А как её зовут? – спросила мама.
– Лесси, – улыбаясь, ответила женщина.
– Очень длинный нос! – поражаясь, сказала я.
– Морда, – поправил папа.
– И длинные ноги! – вымолвил брат.
– Лапы, – опять поправил папа.
– А еще длинные уши и волосы! – поднимая палец вверх, заметила я.
– Скорее шерсть, – заявил мужчина и, передразнивая меня, так же поднял кверху палец.
Всем сразу стало еще веселее.
– Близняшки? – вроде бы всем нам задала этот вопрос бабушка.
– Двойня-я-я-я-яшки, – в один голос с Андреем произнесли мы.
– Ой, извините, и я ошиблась! – схватив себя за щеки, ответила нам милая незнакомка.
«Все бабушки вот такие смешные, ничего не понимают, не знают, всему удивляются»: подумала тогда я.
Выйдя из парка, мы направились к дому. Дули одуванчики, а потом, как на саблях сражались с братом их стеблями. Пинали камни кто дальше, соревновались между собой, но дальше всех всё же пинал папа.
Петровская Балка, где мы жили, была самым красивым местом на Земле, так казалось нам, детям. Свернув влево к нашему двору, мы спустились вниз по склону. Тропинка упрямо указывала дорогу к дому, но нам непременно надо было шагать в другом направлении. У соседей возле забора, прямо тут, за калиткой, росло несколько кустов роз.
– Осторожно, не уколитесь! – уставшим голосом предупредила мама.
– Вот, видите – это шипы, – показал папа, – и они острые, как иголки.
– Как у ёлки? – поинтересовалась я.
– Нет, острее. Хотя из этих иголок можно смастерить ёлку, – папа оторвал три шипа и вонзил каждый друг в друга.
– И правда ёлочка получилась! – удивилась мама и взяла у папы посмотреть эту миниатюрную поделку.
Тропинка к нашему двору заканчивалась небольшим мостиком через канал, далее тяжёлая калитка на пружине, закрывающаяся с таким оглушительным звуком, что невольно все соседи были всегда предупреждены о том, что кто-то вернулся домой или наоборот ушёл. Во дворе уютно расположилось три небольших домика, уличный туалет и ещё что-то напоминающее гараж.
Тётя Таня, наша соседка и крёстная мама моего брата, развешивала постиранное белье. Тут же, с вечно открытым ртом, стоял ее сын Славик – наш ровесник, наш друг. Ещё одна соседка, тётя Света, и по совместительству моя крёстная, кормила ужином своих дочерей, тоже примерно нашего возраста, девочек – Юлю и Оксану. Они расположились на ступеньках своего дома. Все было по-простому, по-деревенски, будто и не в городе мы жили, не в столице Крыма –
