седло? А мы Металлику врубим, погромче, костей слышно не будет.
Не видишь ничего? Да выбрось ты эти чертовы очки! Никогда они мне не нравились. Плюсовые ещё..испугать нашего мужчинку ж можно, простигосподи.
Ну всё, давай, готовься, плечи расправь. Шею найди.
И, да, зубы сегодня в стакан не выкладывай. В себе оставь.
Ножки надо будет нарядить в чулочки и каблучки.
То есть как на каблуках стоять не можешь?! И чё мне теперь за тебя позориться?
Давай отрепетируем.
Надела?
Ну всё, пошла теперь сама, пошла!
Лёгкой походкой от бедра. железного.
Ой, дорогая моя, страсть божия!
На вот, наручники ещё возьми.
Что зачем? Бойфренда нашего пристегни, шоб не сбежал. Раньше времени.
И пусть сегодня всё у вас получится! И у меня заодно.
Про зеркало только не забудь.
Я все могу
давай общаться до усталости,
до глубины сознания.
давай проговорим всю ночь
о твоём мироздании.
давай, расскажи точь-в-точь:
что любишь, о чём ты брезгуешь.
давай, подарю тебе ночь,
а хочешь, пособолезную.
давай будем слёзы лить,
никого не стесняясь, матом ругаться.
давай, никого не любить..
давай, кем-то вовсю восхищаться.
будем с тобою посуду бить?
а давай! а потом прибираться.
утром упасть в сладкий сон,
перед сном в ванной плескаться.
после – сидеть на полу,
ржать до одури…
* * *
знаешь, я много смогу,
если не одинокий я.
Ксения Кеббрà (@ladyksenya_films)
Держи меня в своих руках (мужу)
Держи меня в своих руках.
Не смей так просто отпустить.
Обнажена. В рубцах. В слезах.
Не уставай меня любить.
Легко, как карандаш рисуя.
И страстно, чтоб оставить след.
Чтоб больно, крепко и тоскуя
И так, что сил совсем уж нет.
С боязнью, словно нить стекла.
Как каплю первую тепла.
Так жадно, будто хочешь выпить
Одну один и всю до дна.
Я буду слушать и внимать,
Молчать, томить, сжимать, вдыхать.
И так отчаянно любить,
Что не посмеешь отпустить.
Держи меня в своих руках.
Не смей так просто отпустить.
Пожалуйста, держи! Держи!
Так только я могу любить…
Ненавистный февраль
Этот ненавистный февраль. Он закончится?
Она постояла у замерзшего стекла. Дует. Завывает. Снова. Прописавшаяся здесь уже бессовестно давно и надоевшая до тошноты, тоска, снова как в тиски, сдавила уставшую
