Ну вот, все разложила и развесила на плечиках, конечно, не помешает глажка. Утюг у меня свой, совсем старенький, но я к нему привыкла. Решено, глажкой займусь завтра, сегодня только приготовить все для мужа. Что теперь? Протираю трюмо, зеркало местами мутное и в царапинах, но не страшно. Разложила свои немногочисленные принадлежности, расчески, два тюбика губной помады. Флакончик духов, хотела оставить у Гилпинов… Но других у меня пока нет, да и покупала их сама. Не буду все же сходить с ума… Это просто духи, мои. И Клайду очень нравится их горьковатый аромат. Все хорошо. Налила стакан воды и залпом выпила, теперь еще один. Муж сказал – нужно много пить. Я – послушная жена. Теперь – кухня. У нас тут шкафчик, маленький столик для готовки, плитка и примус. Все вымыть, вычистить, протереть. С удовольствием раскладываю по местам посуду, продукты. К вечеру Клайд не узнает нашу квартиру… И что там у дяди, это его дело, а дома будет ждать ужин. За всеми хлопотами проголодалась, сейчас приготовлю себе яичницу с ветчиной, перекушу и немного отдохну. Потом займусь готовкой, хочу, чтобы к приходу Клайда ужин был на столе. Смотрю в окно, в сторону фабрики, на сердце вдруг становится тоскливо. Как там он, все ли хорошо… Клайд, я с тобой, слышишь? Я знаю, что слышишь…
16.45
Настроение странное. С одной стороны, все хорошо, Йордис и Марта не подвели. Выработка выросла более чем в полтора раза, Лигет уже в неприкрытом восторге, а он – пусть и неточное, но зеркало Гилберта. Сижу за столом, передо мной клочок бумаги, на нем – большой вопросительный знак. Поднимаю от него взгляд и вижу, что Ольга смотрит в мою сторону. Сегодня вышла на работу, а Берты уже нет. Десять минут назад мне на стол вместе с двадцатью тремя кольцами легла эта записка. Ловлю Oльгин взгляд и еле заметно киваю, вопрос понял. Ответная записка уже написана. Вышел в цех, постоял пару минут возле наших испытательниц, и начал неторопливое движение, через несколько мгновений на колени Ольге падает свёрнутая бумажная трубочка. Там написано коротко «де Кальб, 45». Она поймет. Убеждаюсь в этом, сделав круг и проходя обратно, Ольга коротко кивает, продолжая невозмутимо штамповать. Слегка качаю головой, снова заняв своё место за столом, вспоминаю Олбани, ее властность и уверенность. Ее таинственный кузен, носящий что-то в кармане пальто, сходу раскалывающий противника и виртуозно бросающий томагавки. И простая штамповщица в текстильном цеху. Да полноте, простая… Никакой простоты, никакой забитости или неуверенности. Был Олбани, теперь Ликург, а Ольга – осталась Ольгой. Если честно, я ей написал адрес с прицелом – может, она согласится побыть с Бертой, пока буду у дяди, не хочу оставлять ее одну на ночь глядя. Ольга потом может у нас переночевать, комнат две, в крайнем случае могу на лужайке подремать в кресле. Не захочет остаться, провожу до Стоктон-Хиллз, свет не ближний, а что делать… Посмотрим. Звонок.
– Клайд?
– Да.
– Гилберт. Зайди.
Короткие гудки. Что-то мой дорогой братец иногда
