чувство подступило к горлу. Морда пса была чем-то измазана, отчего слиплась шерсть, а открытые глаза смотрели не мигая.
Мёртвые глаза.
– Туман… – Прошептала охотница.
По щекам ручьём побежали горючие слёзы. Шмыгая носом и то и дело вытирая набегающую влагу, Кира осмотрела землю вокруг на предмет следов. Они нашлись по ту сторону плетня. Узкие отпечатки ног, обутых в сапожки – отчётливо были видны углубления, где каблуки продавливали мягкую землю: «А ведь все деревенские в такую жару босиком ходят!»
Рядом обнаружились и куриные кости, несколько валялось и около будки: «Откуда они здесь взялись?» – Туману никогда не давали птицу.
5.
– Глафира! – Не докричавшись, Кира отворила калитку и ступила на двор.
Разрывавшийся на цепи кобель, глухо заворчав, скрылся в конуре, стоило охотнице только глянуть.
– Нет её, раз не отзывается. Чего не понятно-то? – Апраксия попыталась преградить путь, но Кира аккуратно отодвинула женщину в сторону.
Сама Глашка тут же появилась на крыльце сонная и босая. Окинув Киру высокомерным взглядом, презрительно усмехнулась.
– Я уж подумала разбойничает кто.
– Ты и разбойничаешь! Почто Тумана отравила? – Кира едва сдержалась, чтобы не стащить красавицу через высокие перила за длинную косу, да не приложить разок о ступеньку, руки так и чесались.
Пухлые, красиво очерченные губы расплылись в довольной улыбке:
– Это тебе за Паситу, – Глафира даже не думала отрицать обвинения.
– Что ты такое говоришь?! – Охотница даже опешила от такого заявления.
– Защитник – мой по праву!
– Защитник ничей! А ты – дура, если так решила.
– Думаешь, если твоя мать отхватила себе Каррона, то и ты имеешь право вставать мне поперёк дороги? Да только это я дева-клятва. Меня выбрали, куда уж тебе? – многозначительно приподнятые брови намекали, что Кира недостаточно хороша для Защитника.
«Или, вообще, недостаточно хороша…» – подумалось Кире под едва ли не сочувствующим взглядом Глафиры.
– Ты забрала у меня Микора, – не унималась та, – а теперь и Паситу хочешь отнять?! Не выйдет! – Она зашипела разъярённой кошкой, спускаясь по ступеням навстречу. Красивое лицо зло кривилось, даже осанка стала угрожающей: – За это я отняла у тебя пса. Не уймёшься – продолжу!
Внезапно Кира успокоилась, ярость ушла, а всё что осталось – это жалость к потерявшейся девке.
– Послушай, Микор всегда мне был только другом. Не более. Если он на тебя и не смотрел, так в том не моя вина. Сердцу не прикажешь. Пасите я тоже нужна по иной причине. Поверь, я бы и рада не видеться с ним вовсе.
– Ты врёшь! Мне всё уже рассказали!
– Что хочешь, то и думай, – голос Киры звякнул металлом, – но, если увижу тебя рядом со своим двором, или кто о том мне расскажет, за косу проволоку
