мальчик получил солидное образование и сделался из хилого юнца светочем Ордена. Честно признаться, надежд было мало, но пока все их и питали.
Очевидная привязанность принцессы Шарлотты к «малышу Бутвилю» вызывала у ее любезного супруга постоянные едкие замечания:
– Вы, право слово, не надышитесь на уродца! Будь он вашим сыночком от одного из ваших обожателей, вряд ли бы вы носились с ним больше!
– Вы совершенно правы, больше бы не носилась. Этот мальчик – последний, кто носит знаменитое имя моих предков. Хотите вы того или нет, но он Монморанси, истинный Монморанси, уж я-то знаю!
– Нашли чем гордиться! Хотите вы того или нет, но он как был, так и останется уродцем!
– Мне жаль, что вы так бедны словами, а еще больше я сожалею о том, что у вас мало не только слов, но и чувств. Да, у Франсуа горб, но он так изящен, весел, непосредственен и мил, что его заметные всем достоинства заставляют забыть о недосмотре природы. К тому же он очарователен, полон ума, остроумия, благородства, хотя, боюсь, значение последнего слова вам неизвестно! Временами он напоминает мне моего обожаемого брата Анри, которого ваш любимый кардинал отдал в руки палача в Лионе, точно так же, как отдал парижскому палачу за пять лет до этого отца Франсуа…
– Не надо превращать Его Величество короля в немого! Король, а не кардинал, подписал смертные приговоры и отказался помиловать ваших «героев».
– Да, не помиловал, хотя о милости просил весь двор и половина королевства. Я никогда не говорила, что люблю Его Величество, но я отношусь к нему с почтением. Чего не скажу о вашем обожаемом Ришелье, с которым вы – принц крови! – так жаждете нас породнить. И по одной только причине – рассчитывая заполучить его богатство!
– А что в этом плохого? Разве не по вине вашей родни мы лишились Шантийи и Экуэна, двух драгоценных жемчужин! Я уж не говорю о…
– И не говорите ничего больше! Жемчужины, как вы их назвали, никогда не принадлежали вам, а были достоянием наших коннетаблей[7]. Так что не плачьте о них. А кто, собственно, сказал, что кардинал даст приданое своей племяннице? У него множество родни, не только эта уродица!
– Горба у нее, насколько я знаю, нет.
– Пусть будет карлица, если это слово вам больше по вкусу. Рост у нее меньше, а голова гораздо больше, чем у любой девочки ее возраста. Вы дарите нашей семье прекрасную герцогиню Энгиенскую. Правда, говорят, у нее слабое здоровье, и, возможно, хватит ума оставить своего супруга вдовцом… если уж вы хотите, чтобы он претерпел это унижение. И тогда…
– …Он сможет претендовать на руку любой принцессы крови? Перестаньте повторять одно и то же! – едко усмехнулся принц де Конде. – Не теряйте времени понапрасну! Все уже решено.
Все и в самом деле было решено. Свадьбу предполагалось отпраздновать в Кардинальском дворце[8] с невероятной пышностью. Ришелье решил сделать
Коннетабль – во Франции с XIV века главнокомандующий армией. В 1627 г. должность была упразднена.
Теперь Пале-Рояль, королевский дворец. (
