поставленный.
– Здорово, братва! – с лёту рявкнул Мерлон, подходя ближе к группе вольных.
– Здоров, коль не шутишь, – донеслось пару разрозненных голосов. Кое-кто не счёл нужным приветствовать вновь прибывшего: вольные не шибко любили друг друга, памятуя о многочисленных стычках и обидах, возникавших при дележе добычи. Не исключено, что среди этой разношёрстной братии затесались и недруги Мерлона.
– Что-то вы тут костерок разожгли? Околели на солнышке, небось? – улыбаясь во всё лицо, проговорил Мерлон.
– Да вот, знаешь ли, решили сожрать крысятинку… – бросил огромный, облачённый в добротную кольчугу и рогатый шлем мужчина. Он увлечённо рассматривал свои пальцы, переплетающиеся друг с другом, и не поднимал поначалу глаз на Мерлона. – Хотя можно и каким-нибудь новичком полакомиться, – сказал великан и резко поднял голову, ошпарив мага суровым взглядом. Тот невольно потянулся к порошку на поясе. Взгляд Гризмо, казалось, прошибал насквозь стены. Мощное овальное лицо, покрытое жёсткой чёрной щетиной, большой, раздувающийся в напряжении нос и густые брови, нависшие над большими яростными глазами… Эти глаза были чернее ночи, они были ужасны! Рогатый же шлем на большой голове превращал образ воина в сущего дьявола.
После слов Гризмо весь стан вольных замер. Все молчали, переводя взгляды с Мерлона на Гризмо.
Но Мерлон не отвёл глаз. Он принял схватку, стойко сдержав силу грозных всёуничтожающих очей. Он отлично понимал, что варвар в любой миг может выхватить меч, и тогда драка будет неизбежной. Но была одна небольшая деталь, внушавшая уверенность.
Игра в гляделки не могла продолжаться вечно. В душу Мерлона стало вкрадываться отчаяние: неужели он проиграет? Проиграет, пускай и своему учителю в далёком прошлом, но всё же проиграет! Нет! Гнев играет в сознании. Пламя разгорается. Это невозможно допустить! Нужно держаться! И Мерлон держался, стиснув зубы. Казалось, что дикая воля Гризмо, смешавшись с вечными потоками Эфира, буквально Силой вырвет сознание из Мерлона. ещё чуть-чуть, ещё минута…
Грозно сдвинутые брови великана вдруг разошлись, взгляд потерял ярость, и улыбка засияла на всём лице воителя.
– Мер! Сынок! Я думал, тебя уже никогда не увижу, – с этими словами Гризмо неожиданно вскочил и заключил Мерлона в крепкие объятия, от которых дыхание юноши пресеклось.
Послышался всеобщий вздох облегчения. Нет, не от того, что кому-то было хоть какое-то дело до жизни Мерлона – вольные чаще всего полностью равнодушны к судьбе окружающих. Просто им не хотелось крови, трупа, которого Гризмо заставил бы убирать. Неудобства, что сказать.
– Не так пылко, Грыз, а то ещё подумают чего, – попытался отшутиться Мерлон, мелкими глотками хватая воздух – хватка Гризмо была поистине железной.
– Кто? Кто здесь подумает? Да я тут каждому… – рявкнул Гризмо, хватаясь за эфес длинного двуручного меча.
Ближайшие к Гризмо вольные в ужасе отшатнулись.
