12
Осень на Урале короткая и холодная: дуют ветра северные со студёного моря вдоль хребтов уральских, несут холод лютый да снега преждевременные. Казалось бы, только третьего дня сорвал ветер-озорник жёлтые листья с берёз, а уж сечёт стылую землю снежная крупа, до весны сковал крепкий лёд речки да озёра, потрескивают по ночам от мороза деревья, покорно снося ледяное дыхание Севера. Но на Покров лягут лебяжьим пухом снега белые, укроют стылую землю до весны бескрайним одеялом, и вздохнёт природа: «Приходи Зимушка-зима»! Но до той поры колобродит осень, словно баба гулящая, бросая в лицо одинокому путнику пригоршни дождя и снега, гнёт к земле холодный пронизывающий ветер, одно слово – Урал!
В один из таких ненастных осенних дней 1836 года поручик Рейнгольд – достойный отпрыск славного немецкого рода, попавший в Пермскую губернию по злой воле рока и высокого начальства за чрезмерную любовь к картам и другие увлечения, задумчиво барабанил пальцами по крышке казённого стола, украшенного намертво въевшимися в столешницу чернильными кляксами.
– Чёрт знает что! – бормотал бравый поручик, поглаживая стрелочки щегольских усиков. Ещё полчаса назад в тиши кабинета он сочинял любовные вирши, которыми вечером намеревался сразить наповал Василису Лукерьевну – дочку местного богача, развернувшего по всей губернии скупку мехов и выгодную перепродажу последних через собственные магазины в Москве и Нижнем Новгороде. Василиса Лукерьевна была жеманной, но не лишённой привлекательности особой осьмнадцати лет, за которую Лука Игнатьевич давал очень и очень большое приданное. У поручика холодело в животе, когда он представлял кучу денег из сторублёвых ассигнаций. Выгодная женитьба давала поручику верный шанс расплатиться с карточными долгами и вырваться на просторы Невского проспекта, где он намеревался поселиться после женитьбы и выхода в отставку.
Неожиданно честолюбивые планы поручика были грубо нарушены с грохотом ввалившимся в комнату начальником конвоя, лицо которого было укутано башлыком, а на папахе вырос маленький снежный холмик.
– Однако метёт по-зимнему, – произнёс он, протягивая одной рукой Рейнгольду пакет, а другой пытаясь размотать башлык.
На душе у поручика стало тоскливо: серый казённый пакет щедро украшенный множеством штемпелей и печатей, не сулил ничего хорошего. Стараясь не терять присутствия духа, Рейнгольд вскрыл пакет и углубился в чтение. В пакете находилось предписание губернского суда, согласно которому бродягу, назвавшегося Фёдором Кузьмичом[23], следовало препроводить под конвоем в Тобольск.
– С чего бы такая честь для простого мужика? – удивился поручик. – Включили бы в очередной этап каторжан, и дело с концом!
Начальник конвоя молча пожевал губами, отряхнул от снега папаху и, приоткрыв дверь в сени, крикнул конвойному:
– Опанасенко, заводи!
Солдат, бряцая заиндевевшей винтовкой, ввёл в комнату высокого
Исторический факт, в 1836 г. решением суда Пермской губернии неизвестный мужчина, назвавшийся Фёдором Кузьмичом, был подвергнут физическому наказанию розгами и выслан в Тобольск. По свидетельству очевидцев, незнакомец имел большое сходство с покойным императором Александром I.
