светлость может, следовательно, смотря по собственному благоусмотрению, поговорить или не переговорить с ним на эту тему…»
Фрикен замерла, глядя широко раскрытыми глазами на мать. Ее практически сватают за наследника российского престола? Те портреты, что писали, понравились императрице и Петеру-Ульриху? Нет, как там его теперь зовут? Кажется, просто Петером.
Но мать швырнула письмо на стол:
– Как не вовремя!
– Что не вовремя?
Она оглянулась на дочь, словно удивляясь, как она вообще смеет подавать голос:
– Ехать в Россию зимой? Глупость!
И отец тоже вовсе не радовался такому известию. Фрикен изумленно переводила взгляд с одного родителя на другого. Они не желают видеть корону на голове своей дочери?! Но почему?! И тут ее прорвало, нет уж, единственного в жизни шанса выбраться из Цербста и скромного достатка она не упустит! Этот мальчик Карл-Петер станет императором, а она при нем императрицей? Конечно, даже если ей придется тянуть мать в Россию за руку.
– Если вам делают такие лестные предложения из России, полагаю, не стоит отказываться, потому что это было бы счастье для меня.
Голос тверд, он почти звенел металлом. Попробуйте возразить!
Родители изумленно уставились на свою всегда и со всем соглашавшуюся дочь. Вот тебе и Фрикен.
– Но как же бедный Георг, он что скажет?
Хотелось в ответ крикнуть: «Мама, при чем здесь Георг?! Мне предлагают императорскую корону!» Но Фрикен хватило ума скромно опустить глазки:
– Он может только желать мне счастья и благополучия.
И все-таки, наверное, не неожиданное «восстание» дочери убедило ее мать, а… письмо императора Фридриха Прусского. Он не только не был против такого брака, но и сделал вид, что сам его устроил. Это было неправдой: Софию-Фредерику император рекомендовал Елизавете Петровне в ряду других принцесс, но Иоганна-Елизавета знать об этом не должна.
Император приглашал принцессу с дочерью к себе для того, чтобы дать наставления по поводу поведения в Петербурге и поручить некое очень важное дело.
Император? Важное дело?! Конечно, они едут в Берлин!
В Цербсте засуетились, обновляя наряды, укладывая вещи, собираясь.
Но наряды обновлялись только у самой Иоганны-Елизаветы, удивительно, но матери в голову не пришло приодеть Фрикен, если уж везут ко двору. Глупости, пусть едет в чем есть! Иоганна и не подумала, что Софию-Фредерику придется вести во дворец. Для решения всех вопросов есть она сама, при чем здесь дочь?
Упоенной собственной значительностью Иоганне-Елизавете (с ней переписываются император и императрица!) было не до дочери, она знала только себя.
Веселая императрица Елизавета
– Miravilla! – Этот возглас немало повидавшего на своем веку самых разных красавиц испанского посланника Дюка де Лириа о младшей
