оказывается, показав себя так неудачно, Рома начал чахнуть, вянуть, и вял до тех пор, пока не явился к Владимиру Леонидовичу. Видимо считал, что не оправдал, не выдержал и достойно по жизни не пронёс. Там он устроил страшный и нелицеприятный скандал, при котором, кстати, и присутствовал Цейтманберг. В котором он обвинил гада Морских в сговоре почему-то именно со мной с целью освобождения его от должности. Результатом стало Ромкино увольнение, тут уж не помогла бы ни мама, ни какие еще высшие силы. А оказавшись на свободе от своих не слишком обременительных обязанностей, он и вовсе покатился.
Но если все эти его рыдания и метания вполне можно понять и простить, то его претензии к моей персоне оставались для меня за гранью парадоксального. Дескать, я, грешный, знал все ответы заранее, «гад Морских» на проведение этого турнира надоумил тоже я, причём исключительно из желания получить Ромкину должность, лично для него, надо сказать, и придуманную. До его прихода методист нашей конторе по штату не полагался
Но эта теория не выдерживала никакой критики. Если я знал все ответы, то почему не стал первым, а занял почётное второе место, да ещё и пополам с кем-то? Если я способен надоумить Владимира Леонидовича, то зачем мне вообще участвовать в чём-либо, когда я и так имею влияние на начальство?
Но Ромка такие аргументы почему-то отметал. И не без удовольствия наблюдал, как после увольнения его подозрения начали подтверждаться. Правда, я и сам не понимал, как попал из обычных экскурсоводов в Ромкины методические дебри, но это пусть остаётся на совести «гад Морских», как на моей останется то, что я его предложение принял.
Глава 4
Первый ярус Вернисажа[5] с матрёшками и прочим сувенирным хламом остался позади. Мы начали уже подниматься по лестнице на второй – антикварный – ярус, когда Славка обратила внимание на шкуры.
– Вот это да! – Славка наклонилась над оскаленной головой рыси.
Какие-то угрюмые азиаты разложили кипу мехов прямо на ступеньках, оставив для прохожих узкую тропку, ограниченную с другой стороны лотком, ощетинившимся огромным количеством самых разнообразных ножей. Рысья морда, выглядывающая из груды, недобро щерилась на дамасские лезвия.
– Хороший зверь – мрачно сообщил Славке один из узкоглазых коммерсантов. Мне показалось, что она немного поёжилась, как от холода.
– Бери её! – буквально приказал второй, не менее мрачный кочевник.
Славка быстро взглянула сначала на одного, потом на другого – во взгляде было раздражение и что-то еще… такое, что вынудило обоих горе-продавцов потупить глаза и сконфуженно отвернуться.
– Пойдем отсюда, – шепнула мне Славка и, взяв за руку, потащила вперед.
– Здесь продаётся даже дым с костра Джордано Бруно – объявил я, когда мы оказались между двумя рядами деревянных ларьков второго яруса.
– Правда? – Славка недоверчиво
Вернисаж в Измайлово – крупнейшая выставка-ярмарка предметов изобразительного и декоративно-прикладного искусства, народных промыслов и ремесел, сувениров и антиквариата.
