style="font-size:15px;"> И снова на торг – перебирать височные кольца, броши, кокошники, ожерелья, бусы. После этого они направились в хибарку на Подоле.
В хибарке Лучинка решила, что пришла пора платежа. Она не знала, сколько Хелье с нее потребует за все это великолепие – неделю, месяц, год сношений? Посмотрев внимательно на Хелье, Лучинка подошла к ложу и начала раздеваться.
– Постой, – сказал Хелье.
Она обернулась.
– Я купец, – сказал он. – Недавно я совершил успешную сделку, в результате которой разорилось неимоверное количество народу, некоторые утопились и зарезались, а несколько, включая меня, страшно разбогатели. И у меня теперь столько денег, что мне года три или четыре можно просто сидеть дома или мотаться по миру, и ничего не делать.
Он замолчал. Она тоже молчала.
Вынув из калиты приобретенный для этого дела перстенек, Хелье подошел к Лучинке и опустился перед ней на колени.
– Я прошу твоей руки.
– А?
– Пожалуйста, будь моей женой. Скажи – да или нет.
Глядя ей в глаза снизу вверх, он протянул ей перстень. Она отступила на шаг.
– Ты надо мной смеешься?
– Нет, что ты.
– Зачем? – спросила она.
– Что – зачем?
– Зачем я тебе? Я скога. А ты – богатый купец.
– Ну…
– Я не хочу.
– Почему?
– Не хочу. Уйди. Вон из моего дома! Вон! Подлец! И подарки свои забирай!
Волосы ее как-то сами собой растрепались, глаза загорелись злостью. Хелье стало обидно, и он вышел. Сперва в палисадник, а затем и на улицу. Соломенно-пепельные волосы. Уютная Лучинка.
Стерва.
Нет, понял он, она не стерва, а просто я ее напугал.
И он вернулся, и стукнул в дверь, и зашел, а она сидела на ложе, обхватив колени руками, и молчала. Он сел рядом с ложем на пол.
– Ты совсем меня не помнишь? – спросил он.
Она помотала головой.
– Я был одет в монашескую робу.
Она посмотрела на него.
– В кладовой, помнишь?
Она мигнула.
– А, – сказала она. – Да … наверное … смутно … А как тебя зовут?
Хелье засмеялся. И Лучинка тоже хохотнула, но вспомнила, что сердита, и замолчала.
– Меня зовут Хелье, – сказал он. – Я варанг смоленских кровей, и все это время я очень по тебе тосковал.
Слова выскочили совершенно автоматически. Но когда они прозвучали, он вдруг понял, что это, оказывается, правда. И ужасно удивился.
– А Нестор? – спросила она.
– Что – Нестор?
– Ты его … в услужение кому-нибудь … отдашь?
– Нестор – мой сын, ты что! Мы его с тобой будем кормить, одевать, лелеять и воспитывать.
– Правда?
– Конечно.
– Но…
