в улочки, и этот переход от неподвижности к движению был таким быстрым, что образ ее размывался в красноватом свете. Она кружила улицами все быстрее, все резче мотая головой.
«Ищет жертву, – подумал Грот. – И не найдя ее, погружается в ярость. Праотец, спаси меня…»
Стрыга завыла. Длинно, протяжно, так, что по око´лу пошло эхо и отразилось от стены леса. Стрыга с разгону ударила в дверь первой хаты, ткнула башкой, попыталась ухватить зубами, но не сумела найти ничего, за что можно уцепиться на плоских, выглаженных досках. Прыгнула к следующей избе, на этот раз атаковала наглухо затворенное окно. Снова вой, еще страшнее, оглушительней – даже заболели уши.
Она металась по улицам, то и дело оказываясь на майдане. И наконец, не находя пути ни в один из домов, остановилась и повернула башку в сторону Грота.
«Конец, – подумал инок. – Лучше синица в руке… Что ж, пришло мое время».
И тогда, как на заказ, он услышал крик, доносящийся откуда-то из-за валов.
– Редо-о-овия! Редо-о-овия-а-а! Где-е-е ты?!
Это кричал муж, обезумевший от потери. И не замолкал, поскольку вблизи не было стражников, чтобы утихомирить его камнями.
Стрыга быстро – так, что на миг исчезла из виду, – повернулась в сторону ямы с узниками. Побежала, помчалась, исчезла во тьме. Грот дернулся в путах, но ничего не сумел.
Потом наступила тишина, даже ветер стих. И в этом молчании око´ла он вдруг услышал треск ломающейся деревянной решетки; потом – обезумевшие вопли узников и… Тишина. Шум приближающихся лап – стрыга промелькнула на площади, свернула на улочку к верхней башне, держа в лапах кровавые останки, которые еще минуту назад были человеком. Исчезла.
– Есса! Прими его душу! – крикнул Грот.
– Редовия! – раздался поблизости зов. – Редо-о-овия!
Из улочки вышел окровавленный, босой, без рубахи, бородатый мужчина с безумными глазами. Значит, она забрала не его! Праотец… Он остановился и повел неуверенным взглядом по око´лу.
– Добрый человек! – крикнул Грот. – Стрыга ушла! Не бойся, развяжи меня, сегодня уже ничего не случится.
Мужчина выставил палец, тыча в привязанного к столбу инока.
– Вы ее убили! Мою любимую. Отдали ее стрыгону, вы, из Дзергоня, – не лучше бесов, вы подлые псы, предатели, ублюдки Волоста!
– Хватит, добрый человек! Развяжи меня, я возьму тебя к Редовии!
– Врешь! Я сам видел. Стры… гон. Схватил ее, схватил мою милую, рвал ее прекрасное тело, рвал платье… До смерти.
– Помоги мне, и я помогу тебе, человече! Она уже на вечных пажитях, у Праотца…
– Теперь я вам покажу! – крикнул безумец. – Все погибнете! Все до одного; клянусь!
– Погоди, что ты делаешь?!
Безумец обернулся, вбежал на улочку и вынул из железного ухвата горящий факел. Раздул его и приложил… к стрехе ближайшего дома.
– Что ты делаешь?! – орал Грот. – Успокойся,
