дело, твоя. Только мы не по нынешним, а по прежним нашим законам проживать должны. Как тогда провозглашали? – Человек человеку кто?
– Друг и товарищ, – услужливо подхватил Шевчук.
– Во. Правильные лозунги были. Мне, старику, деньги девать особо некуда. Сама знаешь – живу тихо, незаметно. – Он протянул Аграфене Иннокентьевне деньги. – Держи. Разбогатеешь – вернешь, не сможешь – поминать не буду. Держи, держи!
Аграфена Иннокентьевна руки навстречу не протянула, шага вперед не сделала. Рискнула глянуть в мертвые глаза Шабалина.
– Чего это ты раздобрел? То в упор не видишь, то последнее отдаешь.
– Интерес имею, – не смутился тот. – Кто раз одолжится, глядишь, во второй раз заглянет. А мне, старику, добрый гость в радость. Я ведь тебя не в первый раз выручаю. Не забыла еще?
– На том свете помнить буду.
– На том – ни к чему, а на этом – в самый раз.
– Боишься, что ль, чего?
– Чего нам с тобой бояться? Не сегодня-завтра из списков вычеркнут.
– С каких таких списков?
– Жильцов. Которые последние денечки на этом свете доживают.
– Не нужны нам твои деньги.
– Тебе не нужны, а Василию, пока оглядится да поймет, что к чему, еще как понадобятся. Не ждала, что срока не досидит? Или знала?
Иннокентьевна догадалась, что это и был тот вопрос, который вывел Шабалина ей навстречу, и еще больше насторожилась.
Их разговор привлек всеобщее внимание. Подходили, вытягивали шеи, прислушивались.
– А что, тетя Феня, может, сбежал Васька? У него не заржавеет, – выкрутился откуда-то сбоку Степка Добрецов.
– Какой он тебе Васька! – оборвала Аграфена Иннокентьевна. – Забыл уже, как я тебе занозы из задницы вытаскивала?
– Это по какому случаю такое происшествие? – без интереса спросил Шабалин и сделал Степке знак, чтобы уходил, не нарывался. Степка сплюнул и, ни слова не говоря, пошел прочь, замахнувшись на ухмылявшегося парня. Тот шарахнулся в сторону и чуть не упал, оступившись с деревянного тротуара.
– За нашими девками в бане подглядывал. А Вася его застал. Ну и посадил голым задом в шипишник. Если бы не я, еще неизвестно, какой мужик из него получился.
– А он до сих пор девками особо не интересуется, – сунулся было кто-то из подошедших мужиков, но, осаженный тяжелым взглядом Шабалина, спрятался за чью-то спину.
– Ты вот что, Аграфена, – по-прежнему спокойно, но уже с вполне уловимой угрозой не то в голосе, не то в выражении глаз тихо сказал Шабалин. – Насчет денег, как желаешь – понадобятся, в любой момент выдам. А Василию скажи, пусть забежит. Для его же пользы разговор будет. Передай – Шабалин все и про всех знает. А то наломает дров, потом не поправишь. Передашь?
Последние слова отдавали явной угрозой.
– Чего не передать, – тихо согласилась Иннокентьевна. И, словно спохватившись, громко добавила: – Только у него своя голова
