Художник вздрогнул и испуганно оглянулся. На заросшем густой бородой лице глаза у него были такие большие, светлые и по-детски растерянные, что отец Андрей, уже заготовивший гневную тираду, растерянно замолчал. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Я подумал, если церковь Покрова, то надо Богородицу с Покровом… Арсений Павлович согласился. А вы, наверное, отец Андрей, да? Арсений Павлович поехал вас встречать, а у Маши опять припадок. Пришлось вернуться. Он там, а я сюда. Хотелось к вашему приходу… Я вижу, вам не нравится. Что именно?
– Всё!
– Всё, всё?
– Всё, что вы тут намалевали.
– Написал.
– Намалевали. Рерихом увлекаетесь?
– Он был православным человеком.
– Вот именно – был. Слезайте оттуда. Слезайте, слезайте.
Художник неловко спрыгнул на пол.
– Как прикажете вас величать?
– Олегом. Олег Викторович. Просто Олег.
– Крещеный?
– Хочу.
– Веруешь?
– Конечно.
– В кого?
– Честно говоря… До сих пор сомнения. Но во все чистое, светлое и хорошее хочу верить. Ей-богу!
– Все чистое, светлое и хорошее и есть Бог. Художник?
– Окончил художественное. Потом медицинский три курса. В милиции год. Потом сюда.
– Почему в милиции? Сидел?
– Участковым работал. Самый тяжелый участок в городе достался. Думал, ещё год поработаю – вообще ни в кого верить не буду. Хорошо Роман Викентьевич подвернулся. Только здесь тоже…
– Что?
– Далеко от неба.
– Думаешь, в Тибете до него ближе?
– Если бы знать. Вы, наверное, устали, не ели ещё ничего. Идемте к Роману. Идемте, идемте, он ждет.
– Хорошо, пойдем. А это все придется убрать. – И он показал на рисунок.
– Все?
– Все.
– А мне нравится. Роман Викентьевич тоже не возражал.
– Что он за человек?
– Кто?
– Этот… Роман.
– Роман Викентьевич? Так вот сразу не скажешь. Другой.
Отвечая, Олег переодевался и сейчас замер в задумчивости, так и не засунув одну ногу в штанину.
– Другой – это как?
– Ну, все здесь такие, а он другой. Поэтому непонятно – зачем он здесь. Нет, сейчас понятно зачем. А зачем раньше – непонятно.
– А сейчас зачем?
– Он вам сам расскажет. Хотя, может, и не расскажет. Пока своими руками их не уничтожит. Или я, говорит, или они. Такая вот цель. Вы, конечно, осуждать будете.
– Буду.
Продолжая разговор, они вышли из церкви. Олег запер входную дверь.
– А я не знаю. Если каждому щеку подставлять,
