Знал, видел – но лично для себя потерял всякую надежду на подобное счастье.
И все же даже зная, что так бывает, что настоящая любовь – это никакая не выдумка, встретить ее не мог. На моем жизненном пути случались разные женщины: старые и молодые, искренние и коварные, красивые и не очень, верные и легкомысленные. Я познал как горечь разбитого чувства, так и неожиданную верность данному много лет тому назад обещанию. Какой же мужчина способен хоть как-то понять вас, о прекрасные создания?!
Как вдруг встретил тебя, волшебная госпожа Олена! Тогда мое прошлое умерло навсегда, осталась ты и только ты – прекрасное мое будущее! Мир перевернулся в единый миг, осветился ярким фейерверком из мириадов звезд! До того как мы поженились, была у меня одна заветная мечта: во что бы то ни стало добиться освобождения родной земли, многострадальной Украйны и возвратиться домой – туда, туда, в сказочную землю, где я родился. Но со дня нашей свадьбы мечтаю также о другом: повезти в родную землю тебя, звездочка моя ясная, чтобы разделить радость от жизни в той сказке с тобою. Ведь одинокое, неразделенное наслаждение – зачем оно мне?!
Полететь бы нам в Украйну двумя малыми ласточками, слепить бы гнездышко под крышей, реять бы над лугами зелеными и над садочками вишневыми…
А-а-а, так, так! Пока не забыл…
Сосредоточенно наморщив лоб и закусив нижнюю губу, шевалье Орли написал следующее:
Кстати, сообщи, пожалуйста, как там перезимовали вишневые деревца, высаженные в нашем парке? Ты же знаешь, они самые дорогие для меня среди всех других растений, ведь привезены из самой Украйны. Однако неизвестно, почему вишневые деревца плохо приживаются в здешнем климате, нуждаются в особом уходе? К сожалению, лучше всего это выходило у Панька – если ты только помнишь еще старого. В то время как у Жака что-то получается не то, да и не так! Вот и волнуюсь, все ли обстоит благополучно с вишневыми деревьями? Жаль, очень жаль будет, если все ж таки пропадут они…
Шевалье Орли вновь остановился. Некрасиво как-то выходит: то признается в любви к супруге – а то вдруг о вишневых деревцах в садочке упоминает! Ну, хорошо, перепишет он письмо, непременно перепишет… Может, это следовало бы даже в постскриптум вынести… А сейчас время заканчивать – пока еще светло.
И он приписал:
В который раз уж повторяю тебе, прекрасная моя Олена: жизнь моя разграничилась на жизнь до тебя и жизнь с тобою! Не утомлюсь повторять непрерывно, что рад был бы вообще никуда не уезжать из дворца нашего Орли, дни и ночи проводить вместе с тобой и благодарить Бога за счастье, посланное дипломату и воину на старости лет. Но ведь не могу! Не имею возможности, солнышко мое ясное, презреть святой долг перед его величеством королем Луи XV – а если бы пусть хотя б один раз презрел, ты бы, небось, и не полюбила такого неверного труса. Я же хочу быть достойным тебя во всех отношениях, дорогая моя Олена!
Вот так и пришлось провести эту зиму на
