и сияли у нас над головами. Дома со светящимися окнами, протянувшиеся вдоль дюн, напоминали фонари из тыквы, что делают на Хэллоуин.
– Можно спросить, почему ты завербовался в армию? Ну, раз ты не знаешь, нравится тебе там или нет?
Секунду я обдумывал, что ответить, маскируя нерешительность тем, что перехватил доску другой рукой.
– Думаю, правильный ответ – в то время мне это требовалось.
Саванна подождала, не прибавлю ли я что-нибудь, а когда не прибавил, она просто кивнула.
– А что, хорошо вернуться домой на побывку?
– Без сомнения.
– А уж отец-то твой как рад!
– Вроде того.
– Наверняка рад. Не сомневаюсь, он очень гордится таким сыном.
– Может быть.
– Ты говоришь так, словно не уверен в его чувствах.
– Нужно знать моего отца, чтобы понять. Он не очень-то разговорчив.
В темных глазах девушки отразилась луна, и голос зазвучал мягче.
– Отцу не обязательно говорить вслух, что он гордится тобой. Иногда это проявляется иначе.
Я задумался – очень хотелось надеяться, что это правда, – но мои размышления прервал громкий вопль, донесшийся от дома. Возле костра резвилась парочка: парень, крепко обняв девушку, подталкивал ее вперед, она, хохоча, отбивалась. Брэд и Сьюзен обжимались неподалеку, а вот Рэнди как сквозь землю провалился.
– Значит, ты почти не знаешь людей, с которыми придется жить целый месяц?
Саванна отрицательно покачала головой – гладкие пряди волос разлетелись по плечам – и снова поправила непослушную прядку.
– Не очень близко. Большинство из них я впервые увидела во время записи, а второй раз – сегодня. Кого-то я могла видеть в студгородке. Между собой они хорошо знакомы по всяким студенческим братствам и женским клубам, а я до сих пор живу в общежитии. Однако состав подобрался хороший.
Услышав ее ответ, я сделал вывод: Саванна относится к разряду таких людей, которые никогда не скажут плохого о других. Ее уважение к окружающим показалось мне живительно-приятным и зрелым, но совсем не удивительным. Это было частью той не поддающейся объяснению особости, которую я почувствовал в Саванне с первой минуты, – своеобразного стиля, выделявшего ее из остальных.
– Сколько тебе лет? – спросил я, когда мы подошли к коттеджу.
– Двадцать один исполнился в прошлом месяце. А тебе?
– Двадцать три. У тебя есть братья, сестры?
– Нет, я единственный ребенок. Родители живут душа в душу, уже серебряную свадьбу справили. А у тебя?
– То же самое, за исключением того, что наша семья состоит из отца и меня.
Я ожидал расспросов о том, куда же делась моя мать, но, к моему удивлению, ничего такого не последовало. Саванна лишь полюбопытствовала:
– Это отец научил тебя серфингу?
– Нет, я научился сам, еще в детстве.
– Ты здорово катаешься. Я за тобой наблюдала. Скользишь с такой
