сразу вызывают доверие к себе. Он не притрагивался к спиртному, и не то чтобы мы считали его своим, но всегда были рады, когда он заходил. У Теда была жена и парочка спиногрызов, и на службе он оттрубил уже пятнадцать лет. О семейных и армейских проблемах Дженкинс знал не понаслышке, и если тебе требовалось поговорить, он внимательно слушал. Выкладывать абсолютно все капеллану не стоило – Тед имел офицерское звание и весьма сурово обошелся с двумя парнями из моего отделения, которых черт дернул пооткровенничать со святым отцом насчет своих эскапад. Но, видите ли, Тед Дженкинс был такой человек, что ему все равно хотелось все рассказать. Не знаю, чему это можно приписать, кроме того, что он хороший человек и чертовски славный армейский капеллан. Он говорил о Боге запросто, почти как о приятеле, без назидательности, которая меня бесит, и никого не заставлял посещать воскресные службы. Он как бы оставлял решение на совести каждого. В зависимости от обстановки и степени опасности он мог говорить с одним-двумя солдатами или с целой сотней. Прежде чем нашу часть послали на Балканы, Тед успел окрестить, наверное, человек пятьдесят.
Я был крещен в младенчестве, так что в армии эта процедура меня миновала, но, как уже сказал, много лет не заходил в церковь. Я давно перестал сопровождать туда отца и теперь просто не знал, чего ждать. Однако церковная служба оказалась на уровне: пастор говорил негромко и сдержанно, музыка была хорошая, и время тянулось не так долго, как я запомнил в детстве. Нельзя сказать, что проповедь произвела на меня сильное впечатление, но я был доволен, что пришел, – у меня появилась новая тема для разговора с отцом и возможность больше времени провести с Саванной.
Она сидела между Тимом и мною, и я краем глаза наблюдал, как она поет. Голос у Саванны был небольшой, но пела она чисто, и тембр мне понравился. Тим сосредоточенно уткнулся в молитвенник, а на обратном пути задержался пообщаться с пастором. Пока мы с Саванной ждали в тени кизила у входа в церковь, Тим оживленно беседовал о чем-то со святым отцом.
– Старые приятели! – буркнул я, кивнув на Тима. Несмотря на тень, мне было жарко, по спине стекали струйки пота.
– Нет-нет, это, по-моему, отец Тима рассказал ему об этом пасторе. Тим вчера даже в Интернет зашел, чтобы найти этот храм. – Саванна обмахивалась веером. В ярком сарафане она выглядела настоящей красавицей южанкой. – Я рада, что ты пошел с нами.
– Я тоже.
– Проголодался?
– Почти.
– Поедим, когда вернемся домой, если хочешь. Да, можешь уже отдать Тиму его одежду. Сразу видно, что тебе неудобно и жарко.
– Знаешь, в этом и вполовину не так жарко, как в каске, ботинках и бронежилете.
Саванна подняла ко мне лицо.
– Мне нравится, как ты говоришь о бронежилете. Мало кто из наших умеет так говорить. Я нахожу это интересным.
– Ты смеешься надо мной?
– Да нет, ставлю галочку для памяти. – Она грациозно облокотилась о дерево. – Кажется, Тим уже закончил.
Я посмотрел на оживленно беседующих святошу и пастора.
– С чего ты решила?
– Видишь,
