я сейчас же не включу пятую скорость. Прозвище прилипло, ну вот и…
– Красивое прозвище, – протянула она.
– О да. Между собой мы называли сержанта Люцифером, – сообщил я и был вознагражден улыбкой.
– А что означает колючая проволока?
– Ничего, – помотал я головой. – Я наколол ее до поступления в армию.
– А на другой руке?
На другой руке у меня был китайский иероглиф, относительно которого я предпочел бы оставить Саванну в неведении.
– Это память о подростковом бунте под девизом «Я пропащий, и все мне по фигу». Ничего не означает.
– Разве это не китайский иероглиф?
– Ну да, иероглиф.
– Тогда он что-то означает. Может, храбрость или честь?
– Да ругательство это, ругательство!
– О-о! – озорно подмигнула Саванна.
– Я уже сказал, сейчас для меня это не имеет значения!
– Все же не выставляй эту наколку, если поедешь в Китай.
Я засмеялся.
Она помолчала минуту.
– Значит, ты бунтарь?
– Был когда-то давно, – сознался я. – Или не очень давно. Кажется, с тех пор сто лет прошло.
– Поэтому ты сказал, что в то время армия была тебе необходима?
– Да, она пошла мне на пользу.
Помолчав, Саванна спросила:
– Скажи, в то время ты бы прыгнул за моей сумкой?
– Нет. Наверное, только посмеялся бы.
Несколько секунд Саванна оценивала мой ответ, будто решая, верить мне или не верить, и наконец глубоко вздохнула.
– Хорошо, что ты записался в армию. Сумка мне была очень нужна.
– Видишь, как все удачно…
– А еще что?
– В смысле?
– В смысле – что еще ты можешь рассказать о себе?
– Ох, я не знаю. Что тебе хочется знать?
– Расскажи мне что-нибудь, чего о тебе никто не знает.
Я подумал.
– Могу сказать, сколько десятидолларовых монет без кромки с головой индейца было отчеканено в тысяча девятьсот седьмом году.
– И сколько?
– Сорок две. Они изначально не предназначались для денежного обмена: работники Монетного двора отчеканили их для себя и своих друзей.
– Ты увлекаешься нумизматикой?
– Я бы так не сказал. Это долгая история.
– У нас полно времени!
Я колебался. Саванна потянулась за своей сумкой.
– Погоди, – сказала она, копаясь в объемистых недрах. Вскоре на свет был извлечен тюбик «Коппертона». – Будешь рассказывать, когда намажешь мне спину лосьоном. Кажется, я обгорела.
– О, разрешаешь?
Саванна подмигнула.
– В награду за откровенность.
Я натер ей лосьоном плечи
