одним из таких же. Одежда – пустяк. Токарем он был классным. И при царе на заработок пожаловаться не мог. По воскресеньям носил костюм-тройку, галстук, штиблеты. Речь теперь шла о другом. Надо, чтобы от прежнего пролетария в тебе вообще ничего не угадывалось. Ни привычек, ни симпатий. Иначе – крышка. Торговцы – народ проницательный. Поймут, что чужак.
Но как же одно и другое: заводской пролетарий, коммунист и истый купец – станут в нем уживаться?
Однако раздумывать, сомневаться времени не было.
– Мы тут решили. Ты для такого дела подходишь.
– Да что вы, ребята?
– Надо, друг… И не тебе нам важность этого объяснять.
– Понимаю, но…
– А раз понимаешь…
В сущности, лишь одно успел он в тот раз себе уяснить. Как разведчику – чаще тогда говорили: агенту, секретному осведомителю резиденции Южного фронта, резиденту – мелкая торговля ему мало что даст. Тереться в кругу лоточников, прислушиваться к базарной молве! Конечно, и таким путем какие-то сведения можно собрать. Однако цель его – собственное и, по возможности, солидное дело. С полным правом обретаться среди завзятого купечества, офицерства, железнодорожных чиновников. Спокойно, уверенно в себе. Но при этом и просто объявиться с деньгами в каком-либо из занятых белыми городов, купить магазины, склады нельзя. В контрразведке там служат отнюдь не наивные люди. К тому же покупательский мир давно весь поделен. Встревоженные появлением конкурента, соседи-торговцы выступят добровольными сыщиками. Уберегись потом от их слежки!
Можно было, конечно, постепенно вживаться. Ушли бы на это годы. Другое дело – войти компаньоном в какую-либо старую фирму, но… С улицы никто никого в компаньоны не примет. Рискуешь-то ведь кровным своим капиталом!
Долгие недели потом метался он по главным городам белоказачьего властвования: Ростов-на-Дону, Екатеринодар, Новочеркасск. Свой город еще обходил. Разговаривал неизменно с улыбкой. Мол, все у меня хорошо. На самом деле Шорохов словно окаменел от собственной неустроенности и тех вестей, которые обрушивали на него сводки с фронтов: белыми занята уже почти вся страна!
Минул год. Теперь он знает: могут быть времена и более трудные. Кольцо вокруг Москвы стянуто еще туже. А вот спокоен, поглядывает с довольным видом. Но тогда, читая сводки, Шорохов едва сдерживался, чтобы не выдать своего отчаяния.
На ростовском ипподроме, во время бегов, случай – да случай ли, сколько дней он деятельно искал такую возможность! – свел его с Евграфом Богачевым – купцом, сыном и внуком купца. Слово за слово – они же с детства знают друг друга!
Мальчишество – пора безотчетного равенства. Бегали наперегонки, участвовали в драках улица на улицу, честно делили каждый стащенный с чужой бахчи арбуз, кусок принесенного из дому хлеба.
Теперь Евграф был бородатый толсторожий дядька, но, оказалось, те воспоминания – заповедный уголок его
