от Клеомена. Леонид не похож на человека, смыслом жизни которого является война.
– Я же говорю, тут какая-то неувязка, друг мой, – заметил Симонид. – Если это не твоя ошибка, значит – ошибка божества.
– Остерегись молвить такое про Аполлона Пифийского! – предостерег друга Мегистий. – Вспомни тех людей, кто так или иначе прогневил Феба. Чем это для них закончилось!
– Ты же сам сказал, что Леонид не производит впечатление человека воинственного, – пожал плечами Симонид.
– Внешность и характер Леонида обманчивы, – сказал Мегистий. – Поверь мне, военное дело Леонид знает прекрасно!
– Охотно верю, – усмехнулся Симонид, – ведь Леонид родился и вырос в Спарте.
– Божество сообщило мне, что в царствование Леонида Лакедемону будет грозить смертельная опасность, – задумчиво проговорил Мегистий. – Такого не бывало в прошлом. Никогда еще не было случая, чтобы Спарте грозило полное уничтожение. Вот и получается, если Леонид победит этого грозного врага, то тем самым он не только спасет отечество, но и превзойдет славой всех спартанских царей, правивших в Лакедемоне до него. Улавливаешь, Симонид?
Симонид молча кивнул, но при этом его по-прежнему одолевали сомнения.
– Я вот думаю, какой враг может грозить Спарте полным уничтожением? – пробормотал он, почесав голову. – Такого врага в Элладе просто нет! Мессенцы давным-давно порабощены спартанцами. Аргос хоть и враждебен Спарте, однако для полной победы над спартанцами у него не хватит сил. Элейцы, аркадяне и коринфяне – давние союзники лакедемонян. То же самое можно сказать про мегарцев и эгинцев. Беотийцы никогда не отважатся воевать со Спартой. Локры, фокидяне, этолийцы и акарнанцы слишком слабы и разобщены, чтобы грозить Спарте войной. Есть еще фессалийцы, которые сильны своей конницей, но у них до вражды со Спартой никогда не доходило. К северу от Фессалии обитают полудикие племена, занятые непрерывной междоусобной враждой. До Спарты ли им?
Мегистий внимал Симониду, поглаживая свою аккуратно подстриженную бороду.
– Впрочем, в Элладе есть еще одно государство, стремительно набирающее мощь, – это Афины, – после краткой паузы продолжил Симонид. – В недалеком прошлом спартанцы дважды вторгались в Аттику. Неужели в ближайшем будущем афиняне попытаются разрушить Спарту? Если между афинянами и спартанцами вдруг вспыхнет война, то для меня это станет худшим из бедствий. В Афинах у меня много друзей, а мой самый лучший друг отныне живет в Спарте.
– Я сам пребываю в неведении относительно того могущественного врага, над которым Леониду суждено одержать победу, – со вздохом произнес Мегистий.
– Нельзя ли спросить об этом у богов? – сказал Симонид с некоторой долей досады в голосе.
– Ты же знаешь, что оракулы богов зачастую туманны и двояки, – ответил Мегистий. – Потому-то и существует с незапамятных времен целый клан прорицателей
