залам с бокалом шампанского в руках.
В одном из залов он увидел короля Георга VI. Рядом с ним стоял Черчилль. По-видимому, король шутил, потому что на массивном лице премьера играла веселая улыбка.
Наконец Черчилль почтительно поклонился королю и направился в сторону Габбинза. Тот щелкнул каблуками, приветствуя премьера.
– Как прошел смотр? – не сгоняя с лица улыбки, будто речь шла о каком-то пустяке, осведомился Черчилль.
– Парни подготовились блестяще, сэр. Я надеюсь, что аналитики не ошиблись в прогнозах…
Глаза премьер-министра весело сверкнули.
– Не волнуйтесь, дорогой Колин. События развиваются именно так, как они и предсказывали. Минск будет взят красными не позднее 3 июля.
– Значит, высадку целесообразно будет осуществить за неделю. Скажем, в ночь на 26 июня.
– Именно так. Это будет наш день «Б», – усмехнулся Черчилль.
Габбинз улыбнулся. Идея назвать операцию по аналогии с высадкой союзников в Нормандии 6 июня 1944 года – днем «Д» – ему понравилась.
– Но я все же предложил бы назвать днем «Б» не день высадки, а день самой операции, – почтительно возразил он. – Так было бы логичнее…
Черчилль кивнул, соглашаясь.
– Какой самолет вы намерены использовать?
– Авро «Ланкастер», сэр. Они во всем превосходят «Стирлинги», да и «Галифаксам» с «Веллингтонами» за ними пока не угнаться… На машину, которую мы подготовили для операции, по моему приказу установлены двигатели «Мерлин-24».
Черчилль довольно кивнул.
– Пойдемте выпьем за успех, Колин, – предложил он. – Да и продвижение наших войск во Франции тоже не мешало бы отметить. В конце концов, прием посвящен именно этому событию…
– Не откажусь, сэр.
Через час уже основательно накачавшийся спиртным Габбинз забрел в бильярдную, оформленную в стиле эдвардианской эпохи. Он надеялся немного подремать в одиночестве. Бильярдная была пуста. С размаху плюхнувшись в уютное кресло, Габбинз закрыл глаза и пробормотал чуть слышно:
– Это будет, черт меня побери, величайшая спецоперация в истории. Или я не Вилли-Вихрь… Этот Кэббот – славный парень, он не подведет…
Раздалось вкрадчивое покашливание. Генерал испуганно вздрогнул, открыл глаза. На свет из темного угла бильярдной шагнул один из ведущих работников британской контрразведки МИ-5 – сэр Энтони Блант, 37-летний красавчик, полиглот и ценитель изящных искусств. В руках у него был стакан с бренди, а кремовый смокинг сидел на Бланте, как всегда, безукоризненно.
«Услышал или не услышал? – От этой мысли Габбинз даже вспотел. – Конечно, Блант свой, из контрразведки, но даже нашим контрразведчикам не нужно знать, что замышляет толстяк на Даунинг-стрит, 10. А ведь он замышляет ни больше ни меньше, как Третью мировую войну».
– Простите,
