племяш Михея, сын брательника Степана, скончавшегося от ран полученных еще в русско-японскую, прошедший с Михеем от станичной околицы до таежной глухомани бок о бок и выслужившийся из рядовых казаков в хорунжие. Круто осадив коня, Анфитка шагом подъехал вплотную к Михею и жарко зашептал в лицо:
– Впереди с полверсты отряд, дядько. Человек десять конных, на тачанке «максим». Старший – офицер. Вроде наши, а, дядько?
Крутанув рыжий ус Анфитка лукаво прищурился на Михея ожидая похвалы за расторопность. Подъесаул только сморщился. Свои то они свои, да иной раз и свои хуже чужих…
– Возьми Гладько и Загидуллина, езжайте вперед, переговори с ними. Мы здесь обождем…
Вернулся Анфитка с казаками скоро, поигрывая нагайкой и негромко напевая под нос.
– Все путем, дядько Михей. Их благородие хотят тебя видеть.
Выехав вперед Михей вскоре столкнулся с небольшим конным отрядом. Двое фельдфебелей и шестеро рядовых понуро топтались возле лошадей. Позади тачанки гарцевал на кауром жеребце щегольский штабс-капитан в запыленных сапогах и несвежей рубашке, видневшейся в вырезе распахнутого на груди френча. Подскакав к Михею офицер одернул поводом коня и резко спросил:
– Кто такие, какой части?
Прежде чем ответить, Михей смерил штабс-капитана тяжелым взглядом. По возрасту молод еще, не многим старше Анфитки, а гонору, видать, много. Красавчик, из тех, по ком барыши млеют. Нос тонкий, скулы чуть выступающие но не грубые. Брови широкие вразлет, и тонкая полоска усиков над чуть припухшими губами. А вояка, видать, хороший, не стебаная штабная крыса.» Маузер» в замшевой кобуре сидит ловко, клапан расстегнут на экстренный случай, и две «лимонки» на поясе елочными игрушками не кажутся. И в седле, дворянский выб… к, ловко сидит…
Хмыкнув, Михей процедил, зажав зубами кончик уса:
– Сотник Воронов, командир полусотни отдельного казачьего полка армии генерала Самсонова…
– Издеваетесь, подъесаул?! – вскипел штабс-капитан. – Армии генерала Самсонова, как и самого генерала, давно нет. Извольте говорить серьезно, вы не на вашем шутовском кругу. Здесь война, и у меня на хвосте сидят партизаны.
Михей, словно не слыша офицера, чеканным голосом закончил:
– … а нынче походный атаман второй сотни Оренбургского казачьего полка подъесаул Воронов.
И, чуть подумав, едко добавил:
– Честь имею… Вчера нарвались на партизан в Петушках, большая часть сотни полегла. Командир сотни есаул Головко тоже погиб. Как старший по чину я принял на себя командование… над теми кто остался жив.
Штабс-капитан резко уточнил, тоном отметая всякий намек на сентиментальность:
– Сколько у вас человек?
– Восемнадцать.
– Отлично. Я – штабс-капитан Вяземский, командир
