ордж. Он, только раз взглянув на то, что делают люди друг с другом, тут же начал молиться о возвращении назад в могилу.
© Алексей Клёнов, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Скрипнув, лифт остановился, двери с повизгиванием разъехались в стороны и на площадку выскользнула брюнетка лет двадцати с небольшим. Красивая, элегантно одетая, но без косметики и во всем черном. И лицо припухшее, словно от слез. Подойдя к двери с табличкой «206» девушка осторожно подняла руку к кнопке звонка и замерла в нерешительности. Несколько секунд она теребила край блузки, хмурясь и покусывая губы, глядя на дверь мрачным взглядом. Потом, словно решившись на прыжок с трамплина, утопила кнопку звонка. Звонок промурлыкал мелодию, за дверью послышался женский голос «Сейчас!» и защелкали замки. В приоткрывшуюся дверь выглянула блондинка в очках, со строгим лицом и шаловливыми чертиками в увеличенных линзами глазах. Этакая типичная училка начальных классов, привыкшая снисходительно смотреть на шалости малолетних школяров. При взгляде на гостью глаза у нее посерьезнели. В них даже отразилось словно бы некое ожидание, и даже тень испуга промелькнула. Однако спросила она ровным голосом:
– Вам кого?
Брюнетка с силой сцепила пальцы рук и хрипловато ответила вопросом на вопрос:
– Могу я видеть Игоря Викентьевича?
– Да, конечно. А по какому поводу?
– Это я ему скажу.
Пожав плечами, хозяйка повернула голову и крикнула в глубину квартиры:
– Игореша, это к тебе!
В прихожую вышел брюнет лет тридцати, высокий, чуть сутуловатый, с левой рукой на перевязи из черного шелкового платка. Блондинка чуть отступила в сторону и, кивнув на гостью, повторила:
– Вот, к тебе…
Игорь сделал здоровой рукой приглашающий жест:
– Входите.
Брюнетка шагнула в прихожую, окинула Степанова взглядом и уточнила:
– Это Вы Игорь Степанов?
– Я. А мы знакомы?
Не отвечая на вопрос, брюнетка прищурилась и вдруг залепила Степанову звонкую пощечину. Блондинка ойкнула, растеряно протянула: «Ну, Вы, блин, даете!..». Но уже в следующую секунду решительно шагнула к нахалке, и возмущенно рявкнула:
– Да Вы что себе позволяете?!
Степанов, потирая рукой покрасневшую щеку, жестом остановил ее:
– Подожди, Маша. А Вы, молодая леди, извольте объяснить, что сие означает?
Брюнетка процедила сквозь зубы, глядя на Степанова с откровенной ненавистью:
– Это тебе за Валентина.
Отступив шаг назад, она еще раз смерила Степанова ненавидящим взглядом и смачно добавила:
– Подлец!
Повернувшись, девушка шагнула за дверь, но замерла на месте, услышав вопрос Игоря:
– Вы… Валя?
Снова обернувшись, Валя уже без эмоций, как-то тускло, посмотрела на Игоря и сказала с прорывающейся болью:
– Все, что тебе было нужно сделать, это понять его. Не отталкивать, не обвинять его в чем-то, а просто понять. Понимаешь? Просто понять. Как человеку. Как другу. Он же к тебе за помощью пришел. Потому что никто, ты слышишь, никто не мог бы помочь ему в тот момент кроме тебя! А ты… Ты! Если бы я знала тогда!
Прервавшись, Валя стремительно побежала по ступеням вниз, не пытаясь вызвать лифт. Каблучки ее сапожек звонко зацокали по ступеням, а поникший Игорь проводил ее долгим взглядом. Маша за его спиной снова возмутилась:
– Да как она смеет?! Случайная, можно сказать приблудная, и туда же – судить берется…
Игорь жестом остановил ее:
– Она смеет, солнышко, смеет.… Смеет потому, что имеет больше прав на Валькину память, чем я. Это я не смог понять его в трудную минуту и предал его, оттолкнув от себя. А она была с ним рядом. Не рассуждая о том, хорош он или плох, не оценивая его поступки, не читая нотаций. А просто была рядом. Наверное, действительно было бы лучше, если бы в тот вечер с ним был не я, а она. Лучше потому, что она сумела его понять и дать ему прощение. Она, которая знала его живого только сутки, а не я, который с ним знаком с детских лет.
– Но это же жестоко, Игорь! Неправильно и жестоко обвинять тебя в смерти Валентина.
Закрыв дверь, Игорь уперся в нее лбом, и глухо ответил:
– Да,
