его жизни мы не знали, о том, что отец был судим. Страх и стыд прошили его жизнь.
Мама
Росла я своенравным ребенком. Родителям доставалось от моих выходок. Мне доставалось от мамы. Она меня била. Прилетало кожаным ремнем и его металлической пряжкой. Называлась экзекуция «дать ремня». Попадало за несогласие и упрямство, даже за то, что отказалась есть виноград. Обозвать, унизить и ударить ремнем – было нормальной практикой в моей детской жизни. Мама не сломала меня, с 15-ти я давала жесткий отпор. Готова была при малейшей возможности уехать из квартиры. Выскочила замуж в 18 лет замуж, лишь бы не жить с мамой. Мой бедный папа в это время вздыхал «ты же меня с мамой один на один оставляешь». Мы долго были с ним заодно против общего противника. Но я выросла и ушла. Папа надломился, перестал реагировать на вечную мамину критику, ушел в свой мир, а потом ушел совсем.
Маму нельзя простить. Потому что прощать ее не за что. Но у нее надо просить прощение, за то, что находила поводы, чтобы обидеться. Какой бы мама не была – она тот человек, который дал жизнь и всю свою любовь, время, здоровье.
Моя мама прожила сложное детство, пришедшее на время войны. На фронт ушел ее отец и два старших брата. А она, шестилеткой, со своей старшей сестрой, которой было 11—12 лет, с младшими братьями, одному из которых было 3 годика, остались в деревне подо Ржевом со своей мамой. Фронт проходил прямо через их деревню. Шли ожесточенные бои. Осколком бомбы убило мою бабушку, когда она спала с моей мамой в одной кровати. Дети еще несколько дней ночевали с трупом, думая, что их мать просто заболела. Соседи обнаружили труп. Хоронили мать дети, везли ее на санках на кладбище под пулями. В деревню пришли немцы. Заняли наш дом. Детей выгнали жить на улицу. Ребята выкопали землянку, но ближе к зиме жить в ней стало холодно. Младший Павлик умер. Соседи дали ребятам буржуйку. Кормились с огорода, собирали мерзлую картошку, иногда подкармливали немцы, которые жили в доме. От голода начинались галлюцинации. Старшая Зоя все никак не могла вспомнить, куда мать припрятала мясо от убитой бомбами коровы. Ночью ей приснился сон, что мать показывает ей схрон. Зоя проснулась, разбудила брата, и ночью они раскопали мерзлое мясо. На нем и выжили зимой. Ближе к весне немцы отправили детей в концентрационный транспортный лагерь при школе, где оставшиеся в живых ждали поезд для отправки в Германию. Почти два месяца без питания дети прожили не территории школы, прежде чем их освободили советские войска. Спроси мою маму про детство – она ничего не вспомнит, кроме того, что все время хотела есть. Память напрочь стерла все следы войны из ее головы. Остался только беспробудный голод. Наверное, потому она пичкала меня едой. Я была толстой булочкой со складками. Даже на диван не могла залезть – попа перевешивала.
Но только когда стала взрослой, я поняла мамину трагедию. И мое уважение к ней безгранично. В детстве
