в интересах человека. Возникло естествознание, что стало возможным лишь в условиях капиталистического товарного производства, породившего ценностную переориентацию познания на получение практически полезного знания. Для XVII в. характерен девиз: «Знание – сила».
Объективное изменение отношения человека к природе, как и изменение отношений между людьми, объективный процесс «атомизации» общества своеобразно отражаются новоевропейским сознанием. Углублявшийся процесс секуляризации культуры, начало которому было положено еще в эпоху Возрождения, выразился в том, что роль доминанты мировоззрения начала играть (пусть и не сразу) научно-рациональная, а не религиозная парадигма, хотя процесс эмансипации науки от религии был достаточно долгим и противоречивым. Для ХVII в. с пантеистическими воззрениями (Б. Спиноза) характерна и такая форма религиозного мировоззрения, компромиссная по своей сути, как деизм, который давал новоевропейской науке возможность заниматься изучением природы. Согласно деизму, Бог является Творцом мира, но «освобождается» от функций Вседержителя и Промыслителя, участвующего в судьбах мира. Деисты полагали, что Бог, создав законосообразный мир, больше не вмешивается в ход событий и не нарушает установленных закономерностей (что было характерно для средневекового религиозного мировоззрения). Таким образом, освобождалось поле деятельности для науки, призванной изучать созданный законосообразный мир.
Философия, перестав быть служанкой богословия, ориентировалась теперь на науку, представленную формирующимся естествознанием, предметом которого выступала природа. В соответствии с этим важное место в философской проблематике стали занимать вопросы онтологии, в центре которых находилась проблема субстанции (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц). Однако более важное место в философии ХVII в. отводилось все же не онтологической, а гносеологической проблематике – главным образом вопросам, связанным с очищением человеческого познания от всего того, что мешает достоверному познанию (прежде всего от традиции, авторитета).
Объективной основой столь пренебрежительного отношения к культурно-исторической традиции в самосознании ХVII в. стал распад прежних общественных порядков, форм общественной жизни и легитимирующего их сознания. Однако как бы ни стремились выразители новой культурной эпохи дистанцироваться от прошлых традиций, ее связь с античностью, средневековьем и Возрождением была гораздо прочнее и органичней, чем представлялось современникам этой эпохи, «очарованным» ее новизной.
Прежняя философия теперь также стала объектом беспощадной критики, что мотивировалось представлениями о ее схоластической бесплодности, оторванности от жизни, неспособности выработать единую достоверную истину. Поэтому философы ХVII в. отказаться от опоры на авторитеты и построить здание новой философии на фундаменте самозаконодательного «естественного
