спрашивают про обручальные кольца. Отнимают рубль, паспорт, карманный нож».
Можно размышлять на тему, позволено или нет военнопленному в советском лагере иметь карманный нож. Но каким образом у него мог оказаться паспорт? Да и какой вообще паспорт у военного – вроде бы ему положено иметь удостоверение офицера, которое, естественно, не могло лежать у пленного в кармане…
…И на этом – все. Как видим, из заявленных свидетелей немцы предъявили только шесть русских, а также одного немца, которого везли в Козьи Горы, но почему-то туда не привезли. Русские видели тот совершенно не криминальный с точки зрения международных конвенций факт, что пленных поляков привозили на станцию Гнёздово, а потом куда-то увозили. Выстрелов они сами не слышали, могил не видели, во времени оцепления леса и его характере путаются – один говорит про десять лет и часовых с овчарками, а другой про запрет сбора грибов в районе дачи НКВД весной 1940 года. А если кого в том лесу и расстреливали в 20-е годы – то какое это имеет отношение к пленным полякам?
Так что, как видим, со свидетелями у германской стороны очень кисло…
В начале мая 1943 года немцы расклеили по городу и напечатали в смоленской газете «Новый путь» следующее объявление:
«Кто может дать данные про массовое убийство, совершенное большевиками в 1940 году над пленными польскими офицерами и священниками в лесу Козьи Горы около шоссе Гнёздово – Катынь?
Кто наблюдал автотранспорт от Гнёздово в Козьи Горы или кто видел или слышал расстрелы? Кто знает жителей, которые могут рассказать об этом?
Каждое сообщение вознаграждается.
Сообщения направлять в Смоленск в немецкую полицию, Музейная ул., 6, в Гнёздово в немецкую полицию, дом № 105 у вокзала.
Фосс, лейтенант полевой полиции. 3 мая 1943 года».
Но, как признает сам Фосс в одном из своих рапортов, акция оказалась безрезультатной. Свидетелей, видевших машины и слышавших выстрелы, как выяснилось впоследствии, было множество, но открылись они почему-то только НКВД.
Документ № 8
И вот, наконец, тот самый «документ 8», или показания главного и единственного реального свидетеля немецкой стороны. Согласно версии ведомства Геббельса, человеком, нашедшим могилы поляков, был местный житель, хуторянин Парфён Киселёв. Именно он весной или летом 1942 года показал эти могилы «некоторым полякам», которые поставили кресты. 28 февраля 1943 г. Киселёв дал показания ГФП.
Показания Парфёна Киселёва,1882 г. р., хуторянина из Козьих Гор.
«Я живу в Козьих Горах с 1907 года. Приблизительно лет десять как дворец в лесу служит в качестве санатория для высших должностных лиц НКВД. Вся лесистая местность была огорожена колючей проволокой на высоте до 2 метров. Кроме того, все охранялось вооруженными постами. Из служащих я никого не знал, кроме дворника, Романа Сергеевича, он же был и сторожем, якобы из Вязьмы. Весной 1940 г. ежедневно, в течение 4—5 недель, в лес доставлялись 3—4 грузовых
