звон стали о сталь. И резкая боль в кистях.
И – ничего больше.
Что еще советовал ему Олекса? Каков был главный урок последнего учебного боя? А урок не хитрый. И запомнить его не трудно: не дай темной твари до себя дотянуться. Не дай добраться. Иначе – конец.
Меч Бернгарда, правда, еще не коснулся Всеволода ни разу. Но была ли в том заслуга обоерукого воина, не умевшего пробить двумя клинками защиту одного? Вряд ли. Бернгард просто не хочет его смерти. Он даже поранить всерьез его не пытается. И словно говорит об этом без слов. Всем этим боем говорит.
Ладно, пусть так.
Учтем.
Используем.
И раз уж такое дело… Всеволод атаковал опять – яростно, ничуть более не заботясь о защите. Только бы достать тварь!
Достать бы! Только!
Вышло не так. Иначе все вышло. Случайно и непредсказуемо. Нелепо. Ох, и подшутила же над ними обоими насмешница-судьба в этом неправильном поединке, где с самого начала все шло наперекосяк, не так как надо, не так, как привычно.
Нет, не он в итоге достал Бернгарда.
Бернгард достал его, вовсе того не желая. Но – оплошав. Не в защите и не в нападении: тут у Князя-магистра все было идеально. Однако, отводя молниеносным и сильным, скользящим – от головы к колену – двойным контрударом почти одновременные, почти неотразимые выпады Всеволодовых клинков (один меч упал сверху, другой – взметнулся снизу) магистр не уберег противника. То ли не сумел, то ли не успел за свергающей сталью заметить выставленную вперед ногу Всеволода.
А, может, и сумел, может, и успел, но попросту не смог вовремя остановить свой меч, инстинктивно брошенного навстречу мечу чужому. Отбить-то от себя шедший снизу клинок он изловчился, а вот не задеть при этом Всеволода…
В этот раз не получилось.
Полоснул-таки его Бернгард. Самую малость. Самым кончиком длинного рыцарского меча.
Оцарапал правую ногу между наколенником и поножем. В иной схватке так точно и захочешь – не попадешь. Будто специально целил! Хотя не специально, конечно, же. Рана – смешная, несерьезная. Никакого урона, никакого стеснения движений. Так, срезали слегка кожу. И боли нет – скорее уж, досада.
Но брызнувшие алые капли все же изрядно подкрасили заточенную сталь поверх серебряной насечки. Потекли, оставляя влажные дорожки, по лезвию.
Бернгард отшатнулся. Отшагнул, нет – отпрыгнул – назад отдергивая оружие в сторону. Крикнул испуганно, будто самому только что полноги оттяпали:
– Перевяжись, русич! Останови кровь! Немедленно!
Ага… Сейчас! Разбежался!
– Сама… – процедил Всеволод сквозь зубы, – Сама остановиться.
Подумал про себя – зло и насмешливо: «Эвон, как мы Изначальную кровушку бережем! Не желаем понапрасну проливать ни капли».
Да только тут злорадствуй – не злорадствуй, но ясно уже, как Божий день: одному ему с магистром не
