бумаги все равно бы ставило под угрозу будущее планеты – слишком много оно требует конечных ресурсов невозобновляемых, слишком велики затраты воды, минерального сырья, металлов и углеводородов. Если верить Мэнди Хаггит, “при изготовлении одного листа формата А4 выделяется столько же парниковых газов, сколько при горении лампы накаливания в течение целого часа, а кроме того, расходуется большая кружка воды”. (По инженерным спецификациям, производство тонны бумаги требует сорока тысяч литров воды, но бóльшая ее часть очищается и используется повторно.)
Выходит, что свой изысканный рацион из газет, журналов, стикеров, туалетной бумаги и кухонных бумажных полотенец мы жадно запиваем цистернами воды и заедаем мегаваттами электричества. В Великобритании на одного человека в среднем за год расходуется около двухсот килограммов бумаги, в Америке – почти триста, а в Финляндии, на чью долю приходится 15 процентов мирового производства, и того больше. В Китае годовое подушное потребление бумаги составляет всего пятьдесят килограммов, но при этом заметно растет из года в год. Если взять человечество в целом, то в день оно потребляет без малого миллион тонн бумаги, причем значительная ее часть после недолгого использования отправляется прямиком на свалку. “Мы совершенно отвратительно обращаемся с бумагой”, – говорит Мэнди Хаггит, и тут с ней трудно не согласиться. В то же время такое “отвратительное обращение” как-то странно смотрится на фоне нашей безграничной любви к деревьям. Даже, собственно говоря, не любви, а самого настоящего поклонения деревьям, которому Джеймс Фрейзер посвятил отдельную главу в “Золотой ветви” (The Golden Bough, 1890), чрезвычайно объемном и слегка безумном компендиуме мифов и культов. Он описал связанные с деревьями культы и ритуалы, приуроченные ко всем мыслимым вехам человеческого бытия и инобытия – появлению человека на свет, браку, смерти, новому рождению… Название книги, “Золотая ветвь”, восходит к одному из эпизодов “Энеиды”: Эней и Сивилла предъявляют золотую ветвь волшебного дерева Харону, чтобы тот в отступление от правил заживо перевез их через реку Стикс – там, в Элизии, путь к которому лежит через Тартар, Эней должен был повидаться со своим отцом Анхизом.
Дерево – исполинский ясень Иггдрасиль, на котором, пронзенный копьем, девять дней провисел Один, когда принес себя в жертву ради обретения божественной мудрости – соединяет земной, вышний и подземный миры в скандинавской мифологии. Религия, история, мифология – везде хватает сюжетов, связанных с Мировым Древом, священными или просто примечательными деревьями: под смоковницей обратился к христианской вере Августин; под яблоней посетило Ньютона научное озарение; под фикусом познал просветление Будда Гаутама; под “темной сикоморой” сочинил Вордсворт свое “Тинтернское аббатство” (Tintern Abbey); в XVIII веке росший в Бостоне огромный вяз стал Древом свободы, символом борьбы за независимость североамериканских колоний Британии.
Если
