пришелся.
И привез г-н Колумб картошку в кулинарно отсталую тогда Европу[63], перебивавшуюся со спагетти на паэлью[64]. Золото, табак и индейцев тоже привез. Золото, табак и индейцев отдал королеве Изабелле в знак признательности за оказанное доверие, а потом еще два раза сгонял за картошкой в Индию, которая на самом деле была одним из Багамских островов, островом Гаити и островом Куба, который в то время не являлся островом свободы, которым он стал значительно позже, а в то время усилиями г-на Колумба стал, наоборот, островом полнейшей несвободы местного населения от испанских колонизаторов, организовавших на острове принудительные колхозы узкой специализации.
Однако, несмотря на активные рекламные действия, не приживался картофель ни в Испании, ни в соседних европейских землях.
Выйдет, бывало, г-н Колумб в поле и ну кричать:
– Крестьяне, вассалы и феодалы! Сажайте волшебный клубень под условным названием «земляное яблоко», и будет вам удача, и прибыль будет, и будете вы все сыты, пьяны[65] и нос в табаке![66]
Крестьяне, привыкшие собирать яблоки с яблонь, наотрез отказывались сельскохозяйственно окультуриваться, обзывая невинный клубень «чертовым яблоком». Так что г-новы Колумбовы крики оставались гласом вопиющего в чистом поле.
Личным примером поедания картофеля никого заразить не удалось: крестьяне плевались через левое плечо, вассалы кривили рожи, а феодалы писали доносы в Инквизицию.
А на таможне у г-на тем временем три каравеллы стоят, под завязку нагруженные картошкой, которая потихоньку превращается в пюре, несмотря на то что рецепт приготовления картофельного пюре еще был неизвестен кулинарной общественности. И кредиты пора отдавать[67], взятые под залог колонизированных земель, арендованных каравелл и совершенно непроданного товара.
Идет г-н Колумб по не ставшему картофельным полю и горькую думу думает.
«Эх, – думает г-н Колумб, – говорил же мне де Торрес[68], надо было арахис брать. К пиву-то[69] – что крестьяне, что дворяне вмиг разобрали бы!»
Так бы совсем и обанкротился наш г-н со своим не продвинутым на рынок товаром, но добрые (и неглупые) люди из финансового окружения Изабеллы Кастильской посоветовали ему обратиться к сиамским мудрецам, что жили и работали неподалеку, промышляя иезуитским консалтингом. А еще бы они не посоветовали – кому г-н Колумб денег-то был должен?
Приходит г-н к сионским близнецам, а те сидят себе, в усы дуют и заботливо так интересуются, какая беда г-на к ним привела.
– А такая беда, что три каравеллы нерастаможенного картофеля в пюре превращаются! – плачется им г-н Колумб. – В том смысле, что картофель в пюре превращается, а каравеллы превращаются в галеры, на которые меня вот-вот отправят, если кредиты не верну.
– Что, прямо так вот весь картофель – и в пюре? – заинтересованно спрашивают мудрецы.
– Нет, почему же весь? Только тот,
Кое-кто опять же полагает, что картофель в Европу завез сэр Френсис Дрейк, но мы не будем прислушиваться к оппонентам – пусть они свои притчи пишут.
Разрозненная тогда феодальная Россия перебивалась и вовсе с пареной репы на хрен, который редьки не слаще.
Рецепт производства картофельного самогона к тому времени не был известен, но, очевидно, мудрый провидец нутром чувствовал потенциал этого клубня.
Табак к делу отношения не имеет. Ошибка переводчиков.
Одному Луи де Сантанелю, канцлеру, полтора миллиона мараведи надо было отдавать. И это не считая процентов. Кто не знает, сколько это – мараведи, сообщаем, что средняя лошадь стоила 100–150, средний солдат – примерно столько же.
Переводчик г-на Колумба. К сожалению, история умалчивает, с каких это языков Луи де Торрес переводил – плыли-то они в лингвистически не исследованную Индию!
В отличие от самогона пиво к тому времени было известно самому последнему крестьянину.
